Всякий раз среди гостей оказывались агенты Гаудина — как опять-таки выяснил Сварог, возглавив департамент, иные благородные лары с превеликой охотой стучали друг на друга, и вовсе не из меркантильных побуждений, хотя встречались и такие — большей частью либо из затаенной вражды, либо из врожденной подлости. И всякий раз отчеты Гаудин получал самые благостные: понемногу выживающий из ума старикан чудит на всю катушку, создавая кукарекающих змей, черепах, способных при желании вылезать из панциря и разгуливать, так сказать, голыми, и прочую безобидную экзотику. Так оно года три и продолжалось…
Потом стали раздаваться первые звоночки. Один из аналитиков Гаудина, бывший инженер, написал отчет. Никакой конкретики там не было — просто-напросто автор считал: ему кажется, что энергопотребление научного городка чересчур уж, в разы, превышает количество энергии, необходимое для создания шестипалых зайцев и мяукающих улиток. Были у него, как Сварог понимал, какие-то смутные подозрения, но обосновать их человек не мог. Аналитик был молод, служил недавно, и его отчет, уцепившись за слова «кажется» и «возможно», благополучно похоронили в архивах.
В любом случае, агентуру внедрить туда не удавалось. Оснований для насильственного осмотра лабораторий не имелось — Хартия вольностей, в перехлест ее и через клюз…
Потом как-то странно пропали без вести шестеро ларов — и об одном было точно известно, что он собирался поступить на работу к академику (правда, сам академик твердо заявил, что и слышать-то о таком человеке не слышал).
Чуть погодя восьмой департамент получил нехорошую бумагу из ронерской тайной полиции, от предшественника Интагара на этом посту. Само по себе дело казалось насквозь неинтересным: удалось обнаружить и большей частью повязать очередную шайку похитителей людей. Сие непотребное ремесло было не особо распространенным, но и не экзотическим. В портовых кабаках подпаивали и форменным образом крали моряков — для иных рейсов и кораблей, куда мало кто соглашался наниматься добровольно. Крали девушек для продажи в публичные дома — в основном из тех, кто попроще, чтобы не было лишнего шума, хотя случалось всякое. Иные владетели Вольных Маноров потихоньку прикупали себе похищенных (опять-таки главным образом из простолюдинов) для работы в шахтах.
Однако на сей раз тайная полиция представила довольно убедительные доказательства, что ниточки от этой шайки тянутся на верх, что практически всех, кого похитили, приобретал некий прибывший из-за облаков субъект (как отметили сотрудники Гаудина, проанализировав иные полицейские отчеты, безусловно пользовавшийся виманой-невидимкой). А над домом, где этот тип обитал и откуда регулярно исчезал таинственным образом вместе с купленным «товаром», всякий раз висел в небесах научный городок господина академика.
Это расследование не успели еще довести до конца, как бабахнуло всерьез. На очередном приеме, созвав на сей раз всего четырех особо близких друзей, Ледяной Доктор отвел их в одно из лабораторных зданий и, сияя от гордости, продемонстрировал уже не квакающих хорьков, а невообразимых монстров. Таких, что все четверо (из которых ни один не был стукачом), едва покинув научный городок, кратенько посовещались и полным составом бросились к Гаудину.
То, что они наперебой рассказывали, было дико, жутко, невообразимо — но все четверо говорили одно и то же, это были серьезные ученые, уважаемые люди, нисколько не производившие впечатления сумасшедших. С одним, кстати, там же, в кабинете Гаудина, случился сердечный приступ.
После короткого колебания, посовещавшись с Канцлером, Гаудин объявил тревогу, взял полдюжины своих людей, десяток спецназовцев, нескольких экспертов и на шести брагантах отправился в научный городок.
Ему крепко повезло, что три из шести брагантов были боевыми, с бортовым оружием… Еще издали они увидели встающий над манором исполинский столб дыма — а несколькими мгновениями позже им навстречу вылетел драккар, обстрелял браганты и припустил прочь, явно держа курс на землю. Пальба была неприцельная и хаотичная, так что лишь пара машин получила легкие повреждения. И те три, что были вооружены, немедленно кинулись в погоню. Севши на хвост, держались довольно далеко — драккар то и дело огрызался огнем и ухитрился сбить один из брагантов.
Где-то над горами Оттершо ему наперерез бросились браганты Серебряной бригады, с которой Гаудин успел связаться. Драккар, отстреливаясь, резко изменив курс, пытался уйти на бреющем полете, но передовой брагант Гаудина его догнал, зашел сверху и по команде начальника открыл огонь на поражение. Лупили, похоже, немилосердно, из всех стволов. В конце концов драккар, словно бы потеряв управление, рыскнул в воздухе, остановился и медленно стал опускаться на землю, что означало, что живых на борту уже нет, одни мертвые, и, безусловно, лары…
Так оно потом и оказалось, когда к драккару, опустившемуся на памятных Сварогу унылых торфяных полях Оттершо, со всеми предосторожностями подошли преследователи. В драккаре обнаружилось двое мертвецов — Ледяной Доктор и его многолетний ассистент еще по Магистериуму, некий барон, в свое время звезд с неба не хватавший, но все же кое-что сделавший в тех же науках, что и заслуженный академик.
Протоколы исследований на ДНК, подтвердившие несомненную идентичность Ледяного Доктора, — и еще парочка исследований, служивших той же цели, но совершенно Сварогу непонятных (однако подтверждавших первоначальный вывод).
Ну, а дальше пришлось от души хлебнуть келимаса. Потому что, как и предупреждал его не один человек, началось самое тягостное — видеозаписи обнаруженного в уцелевшем лабораторном здании… Остальные два были уничтожены начисто, от них остались лишь выгоревшие каркасы — а спалить третье Доктор, по-видимому, просто не успел, увидев приближавшихся незваных гостей.
Да уж, тут нужно было иметь крепкие нервы… Жуткие гибриды человека с волком, крокодилом, кабаном, человеческие головы, приживленные к змеиным туловищам, уродливые кентавры, отдаленно похожие на сильванских. И много чего… то есть кого еще. Животные с человеческим мозгом, дерево-людоед, «кусай-дуб» из ратагайских сказок — сочетание дуба, осьминожьих щупальцев, пасти каталаунского тигра и человеческой головы, затылком погруженной в ствол дерева. Как и говорили Сварогу раньше, самым жутким оказался даже не вид этих монстров — а то, что большинство из них сохраняли ясное человеческое сознание, ориентировались в окружающем, вполне членораздельно и разумно разговаривали с Гаудином и его людьми.
«Как же они умом не тронулись?» — подумал Сварог. Ответ обнаружился очень скоро: гениальный безумец им впрыскивал лошадиные дозы нейролептиков и успокоительных. А еще чуть позже из очередного отчета Сварог узнал, что добрая половина этих несчастных жива до сих пор: обитает в том же маноре, в том же здании, в обитых изнутри толстым слоем чего-то мягкого клетках, под постоянным присмотром пары дюжин докторов, на тех же лекарствах.
Канцлер (во время осмотра лаборатории облевавший мундир и сапоги), велел присвоить этому делу секретность высшей степени. Ледяного Доктора и его сотрудников объявили жертвами неудачного эксперимента, манор накрыли защитным полем и поставили немаленькую круглосуточную охрану. Двум благородным ларам, моментально опознанным обыскивающими, тоже пришлось придумать убедительные версии смерти от несчастных случаев — нельзя же было показывать их родным и близким в виде удава с человеческой головой и жуткой помеси человека с оленем…
