И дон Диего широким шагом проследовал в свой особняк, будто перспектива отведать вина с гостями для него стала важнее всего на свете.
У входа, перед колоннами, расположенными в виде округлой арки, Кюхельман вновь остановился, рассматривая испанский флаг. Некогда желтое, теперь выгоревшее полотнище свисало с вбитого в стену медного кольца. Добрую половину знамени занимал вышитый красной нитью орел, расправивший крылья.
— Я представлял себе испанский флаг немного иначе, — произнес Гюнтер.
— О… сеньоры! — вздохнул дон Диего. — Это вымпел с галеона «Нуэстра сеньора де ля Беатриз», на котором я прибыл в эти края еще сопливым юнгой. Это скорее грусть по молодости, чем символ принадлежности к испанской короне. — Губернатор опять вздохнул.
— Галеон утонул? — спросил Гюнтер.
— Нет-нет! — Дон Диего возмущенно затряс бородой. — Сейчас он принадлежит моему сыну Карлосу. Скоро он будет дома, и вы своими глазами сможете увидеть, как прекрасна «Сеньора Беатриз». Хотя Карлос и переименовал корабль, для меня это не имеет значения. Но что же я держу вас на пороге?
И он шагнул в темный и прохладный коридор, взмахом руки зазывая за собой гостей.
После яркого солнца Гюнтер на миг ослеп, не представляя, куда идти. Затем он различил в проеме раскрытой двери хрупкую, невысокую девичью фигуру, с любопытством разглядывающую незнакомцев.
Темное платье обтягивало и без того тонкую талию и расширялось книзу объемным колоколом. Длинные волосы ниспадали на грудь. В глазах не было и намека на страх или смущение. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Он уже хотел обратиться к девушке, но дон Диего не очень любезно прошипел несколько слов, и она, обиженно поджав губы, исчезла, хлопнув дверью.
— Проходите за мной, сеньоры, — произнес губернатор, направляясь к лестнице в конце коридора.
Они поднялись на террасу, расположенную на втором этаже. Площадка была с двух сторон открыта для тропического солнца: с одной стороны ее подпирала стена дома, другая, с арочными окнами, обращенная к бухте, вся заросла виноградной лозой. В одном из оконных проемов Гюнтер увидел подвешенный на железной цепи колокол, по ободу которого шла выдавленная готической вязью надпись. Гюнтер скорее догадался, чем прочитал — «Нуэстра сеньора де ля Беатриз». У каменных перил, украшенных похожими на кувшины балясинами, стояли несколько громоздких столов с резными стульями.
— Присаживайтесь, сеньоры подводники, — сказал дон Диего и, показывая пример, первым уселся на заскрипевший стул.
Гюнтер невольно залюбовался открывшимся видом. С террасы губернаторского дома поселок был как на ладони. Рядом с особняком работали с десяток плотников. Постукивая деревянными молотками, они прилаживали струганые доски, на глазах превращая их в длинные столы. Поодаль возле церкви собралась толпа любопытных, стараясь заглянуть на террасу, чтобы рассмотреть, чем заняты гости губернатора.
С правой стороны зеленой стеной тянулись джунгли. Вдалеке возвышалась единственная гора острова.
Зацепившись за ее вершину, темнея и набирая силу, стояло одинокое облако. Где-то на краю поселка визжали перепуганные свиньи. Вслед за ними вперемешку с кудахтаньем кур доносился мощный женский голос, кого-то ругающий на мелодичном испанском языке.
Они сидели за столом, наслаждаясь солнцем и легким морским бризом.
Гюнтер разомлел в удобном стуле, так здорово было чувствовать под ногами твердую землю вместо постоянно уходящей из-под ног палубы, подставить нежному утреннему солнцу лицо после сырости отсеков. Он взглянул на сидевших напротив Отто и Удо и понял, что они чувствуют что-то подобное.
Появился один из охранников губернатора, неся в руках огромный кувшин с вином.
Кюхельман удивленно округлил глаза: объем кувшина был не менее десяти литров. Если это дон Диего считает разминкой перед обедом, то каков же будет обед?
Он строго взглянул на заулыбавшихся торпедистов, предвкушающих возможность выпивки. Матросы, поймав его взгляд, потупились и положили руки на лежавшие на коленях автоматы.
Губернатор тоже перехватил взгляд Кюхельмана и по-своему его истолковал.
Он демонстративно приказал налить в чашу только себе. Затем, улыбнувшись, сделал два больших глотка, показывая, что вино вовсе не отравлено, как могли подумать его гости, и после этого приказал охраннику наполнить остальные кубки.
— Угощайтесь, сеньоры. Конечно, вино — это баловство, любимое лишь аристократами, да причисляющими себя к ним капитанами. Это не обжигающий джин или прекрасная новинка — ром, но, для того чтобы утолить жажду, вполне сгодится.
И в подтверждение своих слов дон Диего одним махом влил в себя остатки вина из своего огромного бокала и кивнул охраннику, поспешившему опять наполнить кубок.
Гюнтер повертел в пальцах тяжелую, на тонкой ножке чашу из бронзы и пригубил ярко-рубиновое вино. В винах он ничего не смыслил, но это ему показалось чуть заигравшим виноградным соком. Нет, таким напиться невозможно. Мысль о том, что губернатор пытается их споить, отпала сама собой.
— Скажите, дон Диего, как давно здесь это селение? — спросил Гюнтер, глядя на сверкающее в бокале солнце.
— Да уж, пожалуй, скоро с десяток лет будет, — ответил дон Диего. — Когда-то я надеялся здесь отсидеться несколько недель со своими людьми, пока английские собаки рыскали между островов, разыскивая нас. Но затем мы оценили все преимущества этого острова — в бухте мы укрыли галеон, и англичане его не заметили. Здесь было поначалу множество туземцев, и мы, засыпая, каждый раз загадывали: удастся ли проснуться? Караулы и засады не помогали, эти бестии ухитрялись подкрадываться незамеченными. И все же постепенно мы их истребили. Осталось, конечно, немного, но все руки не доходят. Да и джунгли их спасают: сунешься в эти дебри, и твои шансы еще немного пожить падают с каждым шагом.
Дон Диего, расслабившись, предался воспоминаниям, не забывая регулярно указывать охраннику на опустевший бокал. Он говорил медленно, делая паузы, давая возможность Удо переводить без спешки и ошибок.
— Да и не так страшны туземцы, как ужасны сами джунгли. Бросок каймана из болота я бы сравнил с пушечным ядром, попавшим тебе в ноги. А еще здесь тьма всяческих ядовитых насекомых, жаб, змей. Но самые опасные на острове твари — это ягуары. Чертовы кошки не дают нам житья с первого дня нашего здесь появления. Единственное, чего они боятся, так это грохота мушкета. Если кому-то из моих людей удается подстрелить ягуара, я не скуплюсь на награду.
Губернатор громко рыгнул, ничуть не смущаясь, почесал живот и, ткнув пальцем в охранника, произнес:
— Это Чуи, а Томаса вы уже видели. Где-то с полгода назад обнаглевший ягуар бросился на стоявшего за изгородью в стойле быка. На счастье скотины, рядом оказался Томас. Он оторвал у кошки нижнюю челюсть, а потом долго бегал по поселку и крутил над головой дохлую тварь, держа ее за хвост. Вот это было зрелище…
