– Настасья! Оставь в покое молодого человека, не смущай. Все равно не подействует.
– Это почему же? – Охотница перевела взгляд на Станислава.
– Потому что у Дэна личная драма. Из-за чего он здесь и оказался… Со своей девушкой не может встретиться, скучает без нее. В общем, непросто всё там у них.
Денис даже покраснел: зачем же Стас так легко выдает его секреты?! Но Анастасия только улыбнулась и освободила дорогу:
– Тогда другое дело. Сочувствую, Дэн.
Протиснувшись по стенке мимо женщины, Пищухин прибавил шагу. О чем они дальше собираются говорить со Станиславом, было ему безразлично, лишь бы оказаться подальше. В безопасности. Намерения ее казались хоть и мирными, но в планы Дениса не укладывались. С такими, как Анастасия, жизнь еще не сталкивала, и он не знал, как себя вести с ними. Денис умел проявить инициативу сам, или девчонки попадались веселые, с ними было просто и легко. А сейчас будто под воздействием мутанта-ментала побывал! Ощущение любопытное, но повторить такое он не решился бы. Ни за что. Позади еще слышался голос Станислава, звучал он уже живее, потом раздался и женский смех. Денис надеялся, что смеялись они не над его позорным бегством.
– Ну что? Испугался? – Станислав выглядел веселым и пришел только через полчаса после того, как Денис улегся спать. Не спать, а привычно под одеялом ворочаться, даже на мягкой подстилке сон к нему не шел. – А от тебя польза большая, Дэн! Хорошо, что ты у нас оказался. И что ты не девчонка, пусть остальные мужики со мной и не согласятся… Настасья-то в себя приходить начала, если на тебя глаз положила. Хоть и несерьезно, так, поиграла чуток…
Денису это игрой не показалось, но если Станиславу лучше так думать – пусть.
– У нее муж погиб несколько лет назад, отец Ивы… Ты-то не знаешь. Она замкнулась совсем, только с дочкой разговаривала. Потом отошла немного, но ни на кого другого уже не смотрела. А ведь какая женщина пропадает! Ребенок у нее есть, может, и не последний. Что смотришь, Дэн? Не моё дело? Я и об этом думать обязан!
А Денис и не задавал вопросов. Станислав что-то еще говорил, но слышалось уже сквозь сон. Снилась Елена, и никаких чужих женщин больше в мыслях не было.
Проснулся он, как ему показалось, раньше времени, часы показывали еще глубокую ночь, но в комнатушке горел светильник и слышался какой-то странный шуршащий звук. Приподнявшись на локте, Денис увидел Станислава. Тот соскребал с лица остатки щетины. Кровь выступила на щеке из двух порезов, но он только улыбался чему-то, глядя на почти неузнаваемое без бороды лицо в осколке зеркала.
* * *
Заседание Совета проходило не гладко: когда столько людей одновременно чувствуют недовольство, это не может оставаться незамеченным. И не осталось. Алексею не пришлось участвовать в обсуждении, он только слушал рассеянно, наблюдая за председателем. А уж тот просто подпитывался негативным настроением остальных, сил набирался! Настоящий кровосос, хоть с черной летучей мышью и не сравнить. Мышь покрасивее будет, есть в ней природная эстетика, пропорциональность, симметрия. Пусть она и мутант.
Никитин только и искал, на ком бы сорваться.
– Колмогоров! – Алексей вскинул голову, не ожидая подобного вопля. – Вы когда-нибудь сделаете нормальную стрижку или нет?! Что за вид?
«Завидуешь, сука лысая?» – разумеется, не подавая виду, думал Алексей. Пауза тянулась, Главный ждал ответа, любого ответа, чтобы только законно продолжать истерику. Пришлось нарушить молчание:
– Сергей Петрович, кажется, мой внешний вид ничем не порочит репутацию Совета.
– Ему кажется! Почему до сих пор нет вашего плана по установке сигнализации?
«Потому что саму сигнализацию устанавливал… В срочном порядке, по такому же распоряжению на повышенных тонах. А план рисовать некогда было».
– План в стадии подготовки. Если нужно, вечером он будет у вас.
Алексей убрал со лба вызвавшие недовольство пряди. Может, не к лицу ему уже это, но что поделать, если у него от природы волосы хороши и есть давняя привычка прятать взгляд? Хоть как-нибудь. Привыкшая к определенному положению прическа тут же восстановила прежнюю форму, сидящий напротив неунывающий Лапин, не сдержавшись, хрюкнул от смеха. Никитин принял смешок на свой счет.
– А что вы веселитесь?! Я от вас тоже еще не видел, так сказать, новых норм продовольственного пайка.
– И не увидите. – Анатолий Лапин мог иногда становиться серьезным и непробиваемым не хуже Грицких. Привратник с двадцатилетним стажем не пугался крика, новая метла пылила вовсю, но толку не было. – Увеличение нормы на четыре и восемь десятых процента никого не накормит. На такие смешные цифры я не стану даже переводить бумагу.
– Это что, бунт? – Никитин надувал щеки, пучил глаза за толстыми стеклами больших очков, но ему было далеко до настоящего Главного, Нестерова. Лапин собрал свои бумаги в стопку, придавив сверху ладонью пухлой руки:
– Бунт вы получите в ответ на такие повышения. Так сказать… Сначала над вами будут ржать, потом обидятся, а потом вам придется менять цифры до приемлемых величин. Чтобы это увеличение нормы в тарелке было видно без микроскопа.
Ядро сопротивления разрасталось. Алексей наблюдал, как краснеет лицо Сергея Петровича. Сейчас придется вынести вопрос на голосование, если не удалось договориться сразу. Немало заседаний он повидал, присутствуя на них молча, стоя за спинами Привратников, как сейчас командир отряда сталкеров возвышается над стулом Грицких. Легко было тогда! Отчитался в своих делах – и стой, мух лови. Какую позицию занять? Лапин прав. Охотничий сезон всегда повышал продуктовые нормы, но на двадцать процентов, не меньше. Потом они снова снижались, но люди знали причину и не задавали вопросов. Выцветшие сероватые глаза «силовика» не обещали ничего хорошего. Алексей еще не знал, как обозначить свою позицию, эта игра была новой для него. Но намерения Юрия Федоровича были ясны: «против». Считать и молодой Привратник умел, двое против дурацких четырех процентов. Никитин будет настаивать из упрямства. Остаются он сам и Хлопов. Тот смотрел в сторону и своих планов не наметил, у него не разберешь по лицу, всегда спокоен. Ну, надо же, еще Никитин ни звука не произнес, а все проголосовали. Бровями. Осталось руки поднять. Как же тут интересно, черт возьми!
– Кто еще против? – Сергей Петрович сухо произносил слова, обошелся без ругани. Столь резкое выступление Лапина его обескуражило хоть на время. Грицких, не шевелясь, выжидательно смотрел на Алексея. Тот, понимая, что наживает себе смертельного врага в лице Главного, поднял руку, почти одновременно поднялась и сухая лапка «силовика». Хлопов тоже отклеил ладонь от бумаг, и уж он-то помалкивать не стал:
– Нужно пополнять продуктовые склады, Лапин. Я выдам сталкерам патроны, и пусть Юрий Борисович своих молодцов наверх выгоняет.
– Кажется, отдавать подобные распоряжения должны не вы, а я! – вновь подал голос Никитин, разочарованный столь единогласной оппозицией. – Или вы хотите пересесть в мое кресло?
