– Не беспокойся, я тут единственный… Единственный, кто на что-то решился в борьбе за власть. Иначе твой дядя погиб бы намного раньше. Вот скажи, что бы мне помешало тогда в трубе тебя не спасать от кошака? Всего лишь опоздать на секунду? И твоя смерть уложила бы дядюшку в гроб куда надежнее и чище, чем пуля наемника. Но тогда не было бы тебя…
– А ты хочешь всё сразу захапать?!
– Хочу. И не боюсь об этом говорить. Хочу и власть, и тебя, Ленка, по отдельности вы не так интересны.
– А если выбирать придется?
– Да пришлось вот… Ты ж мне выбора не оставила. Или оставила?
На его лице не читалось просьбы о спасении. Он ждал, когда она даст ему ответ. Значит, от нее все-таки что-то зависит?
– Лёш, да разве можно в таких делах планы строить? Человека убивать, или чтобы тебя любили?
– Всё можно запланировать. Кроме дураков…
* * *
Силы оставили Дениса, он не мог пошевелиться. Оставалось только смотреть, как дым постепенно уходит в вентиляцию и несколько оставшихся лампочек освещают картину побоища. Откуда-то доносился стон раненого, но Денис не мог подняться и помочь ему. Воняло горелым от лежавшего неподалеку Талибана. Сколько человек погибло? Он пытался считать тела, но все время сбивался, не мог сосредоточиться. В конце концов понял, что больше не может смотреть туда, и повернул голову к двери. Прямо над ним был кодовый замок оружейного хранилища. Не открыть. Там Елена. И она не одна. Запертая с убийцей! Но Алексей защищал ее в бою, может быть, не решится причинить ей боль?
Думать об этом не хотелось, но не думать Денис не мог. Слишком долго эта мысль жила в нем, укоренилась, он был уверен, что опоздал… И девушка теперь принадлежит Алексею. А ему снова не достается ничего. «Кроме бесценного опыта», – горько усмехнулся он про себя, вспоминая слова Станислава. Только одно можно обрести, когда, кажется, всё потеряно. И опыт этот ничему его не научил. Значит, он стремится не к тому… Жизнь ставит на пути барьеры, захлопывает двери перед носом, а он все стучится и пытается найти желаемое. Нельзя сдаваться. Никто не любит отчаявшихся неудачников.
Но сейчас у него совсем нет сил. И нет оправданий. Он же не знал, чем это может закончиться! И опять принес беду в бункер. Нет прощения. Денис решил, что это правильно, он сам себе никогда не простит собственной глупости. И опять считал тела на полу. Один, два, три… Нет, это Юрок. Три, четыре…
Стонал раненый боец, гулкое эхо сделало человеческий голос жутким, потусторонним. С нижнего уровня доносился шум. Лестница скрипнула, сверху спускался, пошатываясь, охранник. Увидев Дениса, замер настороженно: чужак. Денис тоже смотрел на него, потом покачал головой:
– Все ушли. Всё закончилось.
Он едва смог произнести эти слова и прислонился к холодной двери, это немного успокоило боль. «Почему Елена не выходит оттуда? Ведь они должны слышать, что бой окончен. Наверное, изнутри нельзя открыть дверь, только снаружи. Кто сделает это?» Ему показалось, что слышны голоса, крики на повышенных тонах. А еще металлический скрежет, словно чем-то царапнули по двери. Задвижка? Денис вдруг отчетливо услышал голос Елены. Она вскрикнула и… «Взорву тут всё… Не подходи!» Что же там происходит?
* * *
Он думал, что в его жизни никогда не было тепла. Неправда. Но при любом исходе, жить Лене или умереть, этого больше не будет. Не будет доверчивой девчонки, которую нужно опекать и защищать и которая взамен подарит сияющий взгляд своему герою. Одно его слово, и высохнут слезинки, забудется обида. Это и была настоящая власть. Что бы он ни сделал теперь для блага всего бункера, не ощутит ответа. Будут фальшивые улыбки, за которыми скрыто глухое недовольство – зажрались! – будут опасения, что найдется кто-то, подобный ему, который не станет ждать и честно бороться за место в Совете. Всю оставшуюся жизнь оглядываться… Закрываться от людей, потому что ни один из них не вызывает доверия. Вечно запертый в четырех стенах наедине со своими страхами: утратить, потерять, умереть… Алексей это уже просчитал и знал, что редко ошибается. Красивая перспектива. Зато открываются ничем и никем не ограниченные просторы для деятельности. На его век хватит. Тогда какого ж хрена?! Что еще он хочет от жизни? Всё в его руках! Убей и освободи дорогу. Куда?! Нет, в этом случае лучше недолго сожалеть о несделанном, чем мучиться всю оставшуюся жизнь от того, что сотворил… Умереть один раз, только ему самому, а не сделать это дважды.
– Лен, открой задвижку. Иначе никто снаружи сюда не войдет. Ты же не собираешься оставаться тут со мной вечно? Жаль. Я был бы не против.
Она подошла к двери, не сводя с него глаз, ожидая нападения. Осторожно отодвинула засов. Алексей облегченно вздохнул. Когда-нибудь эти разборки снаружи закончатся и их выпустят наружу. Ведь еще немного, и жажда жизни любой ценой может возобладать над проснувшимися чувствами. Инстинкт сильнее глупого самопожертвования. Или нет? Уже наступила тишина, значит, совсем скоро… Теория будет проверена на практике. Сидеть было неудобно, он только сейчас ощутил, что исцарапал спину об углы ящиков, и начал подниматься с пола. Елена взвизгнула испуганно:
– Не шевелись! Или я сейчас взорву тут всё! Не подходи! Лёшка, честное слово, это не шутка.
Послышался какой-то звук снаружи, но она уже отступила в глубину хранилища.
Алексей облизнул губы:
– Лен, хочешь послушать про настоящего монстра? Дядя твой, Борис Владленович, столько народу угробил, что и подумать страшно. Сколько всего? Да там больше недели трупы выносили! Только от гермоворот. А второй бункер, в котором все умерли от чего-то? Я подсчитал, с максимальным заполнением мы бы не выжили, конечно, но на тысячу человек вполне хватало запасов. – Алексею было все равно, что говорить. Что угодно, только не молчать! Отвлечь самого себя от размышлений, они слишком противоречивы. А он сейчас не в состоянии принять правильное решение. – Ты была маленькой, не помнишь… Когда стала что-то понимать, перед твоим дядей все лишний раз вдохнуть боялись, уже был наведен жесткий порядок, и недовольных не осталось. В какой-то мере люди были даже довольны жизнью. Потому что сравнить не с чем и выбора нет. Совет сам себя сделал незаменимым. Но это уже политика, тебе скучно…
Елена долго не могла поверить, что дядя совершил такое сознательно! Нет, наверное, он не отдавал себе отчета в своих действиях! Нельзя в здравом уме сделать то, что он сделал. Так или иначе, бункер жил до сих пор. Нет ему оправдания… Но такой смерти он тоже не заслужил! Это просто отвлекающий маневр, Лёшка мастер на такие штучки. Не поддаваться!
– Тебя это не оправдает! Ты такой же, точно такой! Иначе даже не думал бы о Совете. Жил бы, как все… Как люди. У тебя и так было почти всё, ты добился этого сам. Честно. А ты убивал… Сколько?
– Что ж, начать отсчет стоит с войны нашей победоносной десять лет назад… Одиннадцать человек. Мало? Возможно, больше, но не люблю приблизительности. Считал только точные попадания.
– Ты так хорошо знаешь про других, только себя самого почему-то не осуждаешь. Как будто это в порядке вещей – решать проблемы таким способом!
