Егор вышел на своей остановке, перепуганные бабульки поехали дальше, а он миновал пруд, заполненный почти доверху мусорный контейнер у въезда в дачный поселок и теперь шагал по пустой тихой улице. Жара и не думала спадать, на небе ни облачка, трава желтеет на глазах, и листья держатся на ветках старых, чудом уцелевших в центре поселка берез из последних сил. Осень придет без предупреждения, жару сдует ледяным ветром и смоет потоками серых промозглых дождей. Но не сегодня и явно не завтра. Егор толкнул калитку, вошел во двор. Все на месте – дом, сарай и баня. Да и что тут брать-то, кто на это старье позарится? Но все равно, замочек на калитке мы сейчас поменяем и на входной двери тоже… Егор остановился перед крыльцом, повернул голову влево. Там, где когда-то росла картошка, сейчас остался перепаханный заросшими бороздами газон, еще вчера Егор старательно «причесал» его граблями. А сейчас почти в его центре сидела мелкая тварь, похожая на покрытого шерстью таракана. Мелкое, на кривых, рахитично подогнутых дрожащих лапах, мышиного цвета существо вытянуло голову, принюхалось и разразилось писклявым лаем.
«Что за хрень?» – Егор поставил пакеты на ступени, скинул рюкзак и направился к животине. Та выпучила на человека гигантские, водянистые с синим отливом глазки, отпрыгнула назад и завертелась на месте. Егор смотрел на ее поросшую бурого цвета шерстью спинку, короткий обрубок хвоста и ждал. Тварь уперлась носом в землю, покрутилась еще немного и зависла над травой, поджав задние лапы. «Не понял», – пока Егор соображал, что происходит, псина сложила небольшую аккуратную кучку, помахала для вида лапами и скрылась в кустах малины.
«Сволочь», – Егор вынес из сарая лопату, закопал следы жизнедеятельности лохматого таракана и подошел к кустам. Сразу за ними начинался забор на пустовавшем до этого дня участке. Но не сегодня – тишину, шорох ветра и пение птиц накрыло ревом, отдаленно напоминающим музыку. Егор пробрался через заросли и осмотрел забор. Ни черта не видно, травища прет, крапива и лопухи, придется ползать тут на коленях, чтобы найти и закрыть дыру.
– Еще раз тебя тут увижу – убью! – крикнул Егор, но слова пропали в грохоте хорошо проработанных басов. Он сморщился, грохнул по забору кулаком и пошел к дому. Концерт с соседнего участка продолжался до половины третьего ночи, Егор лежал на диване и рассматривал потолок и прикидывал планы на завтрашний день – уснуть было невозможно, от «музыки» дрожали стекла. «Надоест же им в конце концов», – он перевернулся на живот и посмотрел в окно. Ни бабочек, ни пауков, никого, не слышно даже мышей в пустом погребе – все живое разбежалось от диких звуков куда подальше. Грохот и вой стихли внезапно, тишина рухнула внезапно, как после близкого разрыва. «Слава те, господи», – Егор закрыл глаза и повернулся на бок. Все, теперь спать, утром надо встать пораньше и разобраться со скважиной. Дергать стариков лишний раз нельзя, кто он им – одноклассник любимого сына, и все… За окном грянул взрыв, за ним еще один, следующий, потолок и стены озарила сначала желтая, потом зеленая вспышка. Егор замер под одеялом, с трудом преодолев желание свалиться на пол. «Это еще что?» – он приподнялся на локтях, посмотрел на окно. Стекло стало красным, потом снова желтым, затем зеленым и синим. С улицы донеслись пьяные вопли, пропали в грохоте взорванных петард. Грянул следующий залп, звуки разрыва заглушили крики, но Егор ничего не разобрал в несвязных женских визгах.
«Идите куда-нибудь, придурки, и подальше отсюда», – пожелал он соседям вместо «спокойной ночи» и уснул под стихшие, но не замолкшие совсем звуки «музыки», льющиеся с соседнего участка.
– Ну, как спалось? – спросил утром Иван Михайлович.
Злой и грязный Егор не ответил ничего, ругнулся коротко и снова запустил трос с желонкой в раструб. Дед вытащил полное песка и ила ведро за калитку, выплеснул его и вернулся обратно, на боевой пост.
– И так каждые выходные. Круглые сутки. Это вчера они чего-то рано успокоились, – сообщил дед. – Мужика Костик вроде зовут, а бабу его Кристиной кличут.
– Понятно, – буркнул Егор, – а поговорить с ними пробовали? Объяснить по-хорошему?
– Пробовали, – признался старик, – но без толку. Они не понимают. Вообще, то есть совсем. То есть они слова «здравствуйте» и «пожалуйста» воспринимают как сигнал, что к ним дурачки какие-то пришли или юродивые, – Иван Михайлович потянулся к наполненному тухлой водой и илом ведру, но Егор остановил старика.
– Сиди, я сам, – он вылил грязь в канаву и вернулся назад, глянул на солнце над головой. Уже почти полдень, а он только воду взбаламутил, так целые сутки черпать можно, и все без толку. Егор плюхнулся на колени и опустил желонку в трубу. – Значит, не помогает? – уточнил он, и старик покачал головой.
– Нет, больные они, что с них взять. Но в воскресенье вечером точно в Москву уедут, за все лето ни разу не остались, и у нас тут снова благодать будет. А тебе чего? – Егор вылил в ведро очередную порцию дряни и повернул голову.
– Пошла вон! – заорал он. – Катись отсюда нахрен! – и вскочил на ноги. Дед, кряхтя, поднялся с перевернутого пластикового ведра и завертел головой по сторонам в поисках подходящего метательного предмета. Лохматая шавка то ли блеяла, то ли выла и металась по газону. Она увернулась от брошенного Егором обрезка трубы, присела на травку, быстро сделала свои дела и ринулась обратно в малину.
– Тварь! – рявкнул Егор и врезал носком ботинка по забору. – Сука драная! Порву, как крысу! – и осекся, прислушался к звукам по ту сторону деревянного забора.
– Миклуша! Миклуша, иди ко мне! Иди сюда, мой мальчик, мой зайчик! – от приторного воркования стало нехорошо.
Егор подпрыгнул, схватился за край забора и подтянулся на руках, осмотрелся по сторонам. Ни деревца, ни кустика – все вырублено под корень, остались только пеньки на пожухшем к концу лета бесконечном газоне. Двери и окна одноэтажного деревянного домика распахнуты, у забора в землю вкопаны качели под цветастым тентом, рядом дымится мангал. Недалеко от него бассейн, перед закрытыми воротами сияет на солнышке новенький «Логан». В самом дальнем углу участка скромно притулилась синяя кабинка, дверь деревянного строения слева, насколько смог рассмотреть Егор, была заколочена.
– Зайчик мой, где ты был? Тебя там не обижали? – Егор посмотрел вниз. Под забором сидела девица в красных шортах и зеленой майке на тонких бретельках – та самая Кристина, надо полагать. Ее голову прикрывала светлая, заношенного вида тряпка, и Егору сначала показалось, что это кусок савана. Но нет – это оказались волосы, выкрашенные в какой-то жуткий цвет и старательно уложенные идеально ровными прядями вокруг маленькой головы с острым подбородком. Лоб скрывала квадратная челка, в надутые, толстые, как гусеницы, губы девицы тыкался собачий нос.
Егор сполз по доскам назад и выбрался из зарослей малины.
– Что там, – волновался дед, – что это за урод тут бегал?
– Там все такие, – прокомментировал увиденное Егор и снова поплелся за лопатой. По случаю жары решили сделать перерыв, устроились в теньке и смотрели в небо.
– Надо с ними еще раз поговорить, – подал голос Иван Михайлович.
