– Да некуда им деваться! – заявил он нависшей над рыжей водой мокрой елке у отбойника в низине, – там они, дома! – Колючая лапа шевельнулась, с нее то ли слетела крупная птица, то ли сорвалась в прыжке белка. Но не от голоса говорившего с самим собой человека – от нараставшего гула двигателя за пригорком. Егор взял вправо и обернулся на ходу. Черный «Фольксваген» летел по встречной, машину мотало по дороге, из-под покрышек летели брызги. По левой полосе «Пассат» промчался мимо, Егор успел разглядеть в салоне трех человек. Он пропустил машину и снова вышел на разделительную. «Фольксваген» развернуло, он поднял волну из глубокой лужи и едва не врезался в правый отбойник хромированной мордой. Дверцы открылись одновременно, и Егор остановился – к нему бежали сразу двое. Водитель остался в машине, двигатель не глушил. «Сохраняйте спокойствие, это ограбление», – Егор шагнул назад и больше не двигался. Под прицелом короткого ствола лучше вести себя смирно и до поры до времени не злить оппонентов.
– Стоять, – рявкнул первый, крупный, мордатый, лет тридцати, в чоповском комбезе расцветкой под «лес». Он шел неторопливо, изучал жертву на ходу, щурил и без того мелкие карие глазки под густыми бровями. Второй, помельче, даже тощий и ниже первого на полголовы, держал Егора на прицеле и в диалог не вступал.
– Стою, – перечить бандитам Егор не стал и, повинуясь следующему приказу, стащил с плеч рюкзак. А сам следил за вторым, молчаливым, в черной блестящей куртке с поднятым воротником, – грамотно держится, сволочь, передвигается в такт шагам жертвы и руки с пистолетом не опускает. «Охрана», – прочитал надпись на нарукавном шевроне пятнистого комбеза Егор и сделал вид, что запутался в лямках, повозился немного, поднял рюкзак на вытянутой руке. Первый оскалился довольно и протянул руки с обломанными ногтями к добыче. – Лови, – Егор швырнул рюкзак в голову второго, сгреб мордатого за грудки и ударил ему головой в лицо. Стрелок охнул, дернулся и всадил две пули в спину подельника, успевшего прикрыть собой Егора. Дальше бросок, перекат, рывок под коленки и еще один выстрел, только уже в башку «снайпера». Еще один рывок, последний, и два выстрела через дверцу, в рыпнувшегося выскочить из машины водителя.
И снова вокруг тишина, слышен только стук капель по крыше «Пассата» и тихое журчание воды в заболоченной речке. Егор привстал, глянул в окно машины – водителя не видно, но рядом кто-то хрипит, пытается откашляться и сдавленно стонет. Егор оглянулся – позади тихо, эта парочка уже на том свете, а вот третий пока здесь. Но ненадолго – Егор глянул на часы, потом на ствол. «Макаров», древний и тяжелый, как динозавр, зато надежный и привычный.
– Сколько же душ на тебе висит? Да мы с тобой ровесники, в одном году на свет появились, – Егор невольно улыбнулся, заметив выбитую под предохранителем дату выпуска пистолета, проверил обойму. Всего три патрона, негусто, но все же лучше, чем ничего.
Стоны стихли, с реки донеслось кряканье уток, и над головой в «спарке» пронеслись два селезня. Егор поднялся на ноги и обошел «Пассат». Водитель успел открыть дверцу и свесился с сиденья, уткнувшись лбом в асфальт. Левая рука странно вывернута, сиденье и дверца в крови, свитер под лямками камуфляжных штанов тоже. «Пулевые огнестрельные ранения в области живота с повреждением селезенки и почек, приведшие к острому малокровию вследствие массивного артериального кровотечения из поврежденных сосудов», – для диагноза хватило поверхностного осмотра. Егор обшарил карманы штанов убитого, нашел зажигалку, пачку сигарет и несколько крупных купюр. Деньги он бросил в лужу, обошел машину и присел на корточки у трупа первого, широкомордого. Здесь улов тоже был небогат – еще одна зажигалка, связка ключей, куча пластиковых карточек и сдохший мобильник. Все, кроме зажигалки, полетело в болото, над трупом третьего Егор задержался надолго.
– Вот это я понимаю, – он выгреб из карманов одежды «снайпера» нож и десяток патронов, срезал с ремня поясную кобуру. Пять патронов Егор отправил в обойму, остальные высыпал в карман штанов. Китайский складень он покрутил в руках, поморщился и направился к отбойнику. – Туфта, – Егор швырнул нож в болото, – у гастарбайтеров бы поучились.
Он подобрал свой рюкзак, вытащил ключи из замка зажигания, зашвырнул их в речку, вышел из низины на пригорок и обернулся. «Пассат» перегораживает дорогу и закрывает собой двух убитых, третьего – водителя – прекрасно видно отсюда. С кобурой пришлось повозиться – вытаскивать ремень, продевать его в прорези кожаных «ушей» и перепоясываться заново. «Макаров» лег вплотную к спине рукоятью влево – из такого положения пистолет можно в случае необходимости доставать как правой, так и левой рукой. Привычку не пропьешь, короткоствол всегда был для Егора вспомогательным аргументом, последним доводом, но никак не основным. Правой руке всегда найдется применение – она может быть ранена, или заблокирована «оппонентом», или ею приходится за что-то держаться. Вот тут-то «слабая» сторона и становится сильной. С другой стороны, сейчас не тот случай – руки свободны, можно и на «четыре часа» перевернуть. Ладно, в процессе разберемся.
– Пойду я, пожалуй, – Егор перепрыгнул через канаву и зашагал по мокрому мху и листьям. Мысли куда-то делись, километры наматывались сами собой, в голове крутилось только одно: «Кто тебя видел? Белки и лисы. Утки еще, с высоты птичьего полета. А тех, в поселке, где жили Лиза и Пашка? А…» – Егор сам не заметил, как проскочил мимо «базы», остановился только перед сгоревшей АЗС. Дальше тощая лесополоса вдоль дороги, и вон он, издалека виден – любимый город, вернее, его крыши и сетка дыма над ними.
Гаражи Егор проскочил быстро, даже по сторонам не смотрел. Дальше вдоль забора больницы по грязной улице мимо сгоревших машин и мокрых слежавшихся груд мусора. Зато собак почти нет – проскочили мимо две тощие здоровенные дворняги, но при виде человека шарахнулись прочь. В парке весело блестели срезы свежих пней, спиленные липы и клены лежали в ворохах щепок. Навстречу попалась пожилая женщина в длинном сером пальто, она несла охапку мокрых веток. Вторая пенсионерка шла следом и волокла за собой две покрашенных когда-то желтой краской доски. Егор посторонился, пропустил женщин и зашагал дальше по каше из грязи и опавших листьев.
В дальней части парка деревья пока уцелели, из-за переплетения ветвей уже показалась стена дома Тихоновых. Вернее, две части – справа и слева. Середины не существовало, дом, как арбуз, расколола гигантская трещина, перекрытия с пятого по первый этаж рухнули, уцелела лишь внешняя стена фасада на первом этаже. Егор посмотрел на покрытые копотью стены, перешел дорогу и направился к дому. Второй подъезд – вот он, дверь цела, распахнута настежь, рядом никого. Егор поднялся на второй этаж, остановился перед квартирой пенсионеров. Дверь со взломанным замком приоткрыта, внутри – Егор переступил через порог – бардак и разгром. И никого – он обошел все комнаты, заглянул в кухню и санузел. Пусто, грязно и очень холодно – стекла разбиты, два окна раскрыты настежь.
– Кто не успел, тот опоздал, – Егор вышел на площадку и остановился у щитка с замершими счетчиками, прислушался. Тихо, только капает где-то вода и слышен тихий то ли скрип, то ли шелест. И доносится он справа, из-за другой, тоже вскрытой двери. Егор шагнул к ней, взялся за ручку и потянул на себя. В полутемном коридоре пусто, в единственной комнате тоже. Только шевелятся от ветра ветки больше похожего на дерево засохшего растения на подоконнике, скребутся по стеклу. И разгром, такой же, как в квартире Тихоновых, как под копирку. Но не совсем – Егор покрутил головой, втягивая в себя воздух, и вернулся в коридор. В ванной пусто, в туалете тоже, остается кухня.
