«Бегом», – скомандовал себе Егор, от смрада уже темнело в глазах, желудок скрутило, колени предательски подрагивали. Он добрался наконец до лестницы и уже через ступеньку прыгал вниз. Вырвался на воздух, вылетел из-под козырька приемного отделения и подставил лицо и голову дождю. Минута, две, три – все, погнали отсюда. Он, не оглядываясь, зашагал к воротам, пересек улицу и побежал к дому. Ветер швырял в лицо морось, Егор слизывал капли с губ и вытирал рукавом лицо. Между домов гулял ветер, его порыв взъерошил волосы, Егор накинул на голову капюшон и сбавил шаг. «Если надо, всю ночь буду идти», – поклялся он сам себе, когда подходил к дому. Уже вечереет, все окна темные, жуткие, и редко где видны всполохи огня. Последний рывок, прыгая через ступеньку, на четвертый этаж, и вот она, дверь родного дома. Открыта настежь, словно его там ждут с хлебом-солью.
– Твою ж мать, – Егор вытащил пистолет, опустил предохранитель и шагнул в квартиру.
В коридоре никого, дверь в комнату закрыта, внутри пусто. Он остановился на «перекрестке» – справа кухня, слева вторая комната, впереди ванная и туалет. С чего начнем? Выбор определил еле слышный стук и шелест, Егор взял правее и оказался в кухне. Половину стола занимает огромный бесформенный сверток из его собственного теплого свитера и старых газет. Холодильник дрожит, но звук странный, словно из него на волю рвутся оголодавшие мыши.
– Выходи, – скомандовал он и вышел на середину кухни.
Ольга сидела на полу между холодильником и мойкой, зажав себе рот ладонями. Бледная, глаза красные, щеки мокрые, край раны кровоточит.
– Ну, чего ты, чего, – Егор спрятал «макаров» за спину, схватил Ольгу за руку и рывком поднял ее на ноги, – что случилось?
– Егор, он там, в комнате, – Ольга улыбнулась сквозь слезы, но тут же всхлипнула еще раз, вытерла глаза.
– Кто – в комнате? – ответа Егор не слышал, он бросился назад. Заглянул в дверь, осмотрелся быстро – пусто. Сделал шаг вперед, потом еще один и остановился.
Человек лежал у стены на боку. Руки неестественно вывернуты – одна придавлена телом, другая чуть на отлете, ладонью вверх. И рядом на полу нож – кухонный тесак нехилых размеров. Егор оттолкнул его носком ботинка под диван, наклонился над лежащим на полу человеком.
– Здравствуйте, батюшка, – негромко проговорил он, рассматривая отросшую «лопатой» бородищу соседа, в которой копошились белые неторопливые насекомые, его грязные кисти рук и рожу в пятнах то ли экземы, то ли лишая. – Какая встреча.
Готов, конечно, уже холодный, рот открыт, пульс на сонных артериях не прощупывается, роговичный и конъюнктивальный рефлексы отсутствуют. Но крови не видно, следов драки вокруг тоже не наблюдается. И непонятно, что тут делает россыпь белых керамических осколков и множество желтых и белых монет с советским гербом на аверсе. Егор присел на корточки, перевернул «батюшку» на спину, посмотрел на его лицо, сдавил глазное яблоко с обеих сторон, и зрачок «батюшки» стал овальным. Точно готов, но повреждений никаких, кроме разбитой губы, – видимо, при падении. И все. И, тем не менее, человек мертв. В коридоре хлопнула дверь, послышались тихие шаги, но зайти в комнату Ольга не решилась, крикнула хрипло, не подходя к двери:
– Ну, что там? Что?
Что-что, труп в квартире, вот что. Егор поднялся на ноги, перевернул тяжелое тело мародера на живот, вышел в коридор.
– Рассказывай. – Егор усадил Ольгу на табурет в кухне, сам встал напротив, в дверях.
– Он жив? – спросила Ольга, схватила со стола вилку и вцепилась в нее обеими руками.
– Нет, конечно. С почином тебя. Ловко ты его, одним ударом вырубила, поздравляю. Научишь потом, ладно?
Ольга нервно рассмеялась и заговорила.
– Я шум слышала, сверху, вышла посмотреть. А он из квартиры напротив выскочил и меня обратно затолкал. Я даже заорать не успела, ничего не поняла. Он меня в спину толкнул, я к подоконнику отлетела. Поворачиваюсь, а он на меня с ножом прет, и все молча, даже не орет. Я на нож посмотрела, потом на рожу его. И ударила, он упал. Все, – закончила короткий, ничего не объяснивший рассказ Ольга.
– Ударила чем? – уточнил Егор. По виду трупа было непонятно, от чего именно сдох вломившийся в квартиру «батюшка».
– Свиньей, – тихо ответила Ольга.
– Чем-чем? – Егор подался вперед. – Чем ты его огрела? – Либо у него проблемы со слухом, либо Ольга повредилась в рассудке. Либо одно из двух.
– Свиньей-копилкой. Она на подоконнике стояла, больше под рукой ничего не было, – еле слышно пояснила Ольга.
«Не понял», – Егор вернулся в комнату, присел рядом с телом, перевернул тяжелый труп на спину, осмотрел голову убитого. Все верно, с левой стороны, прикрытый волосами, вздулся отек, из-под него расползалась гематома. Удар набитой под завязку тяжеленной копилкой пришелся в заушную область, в отросток височной кости. Таким ударом можно свалить слона, если знать, куда бить. Ольга же просто защищалась, схватила первый попавшийся снаряд и с размаху залепила им озверевшему «батюшке» в висок. Егор уселся на кровать, посмотрел то на убитого, то на заваленный барахлом подоконник и прикрыл рот ладонью. «Орудие убийства – свинья-копилка», – готовый заголовок для бульварной газетенки. Или так: «Фарфоровая свинья-убийца» – отличное название для дамского детектива. На что он тогда деньги у родителей клянчил? Да кто ж теперь вспомнит. А они ему копилку выдали – что накопишь, сынок, все твое. Вот и пригодилась толстенькая свинка, лет двадцать ждала, когда ею больную башку уроду проломят.
– Он точно умер? – подала голос Ольга.
– Точно, точно, – заверил ее Егор, – можешь не сомневаться. Звездочку себе где-нибудь нарисуй, я потом проверю. Ты зачем в подъезд полезла? Тебе мало вчера ввалили? Сиди там, не высовывайся. И дверь закрой.
Он еще раз осмотрел место происшествия. Копилка разбилась при падении, задев край секции радиатора отопления, и на покойника пролился денежный дождь. После смерти «батюшка» разбогател, но не слишком – монеты были мелкого достоинства. Егор натянул перчатки, вытащил труп на лестничную площадку и поволок его по ступеням вниз. Остановился на первом этаже, в тамбуре между дверями, выглянул за дверь. Никого, пусто, и начинает смеркаться, обстановка просто идеальная. Он протащил тело «батюшки» по дорожке под окнами первых этажей дома, свернул за угол, спустился по ступеням, ведущим к подвальной двери. Она была открыта настежь, с момента постройки дома подвал служил пристанищем для местных алкашей, наркоманов и бомжей. А теперь станет могилой, вернее, склепом.
Егор оттащил труп к стене, бросил на кучу мусора и вернулся к двери подвала. Глаза привыкли к полумраку, и под трубой в груде гниющих отбросов Егор рассмотрел очертания еще двух человеческих тел. Одно лежало на листе картона – правая рука на отлете, кисть не видна в темной луже, левая вывернута ладонью вверх, в нее лбом упирается голова с пучком редких волос на затылке. Второе – чуть дальше, от двери можно разглядеть только контуры, на фоне стены и в скудном свете уходящего дня виден острый нос над запавшими щеками и раздувшийся живот. Под ногами что-то зашуршало, раздался знакомый писк, Егор посмотрел вниз и в темноте разглядел двух крыс. Грызуны крутились рядом, принюхивались, одна тварь приподнялась на задние лапки и вытянула острую морду.
