Во второй половине ночи на небо вышла луна – мутно-желтая, с откушенным правым боком. В ее бледном свете все казалось нереальным, даже жутковатым, особенно шевелящиеся под ветром ветки кустов. Они стучали по забору, тени извивались, как щупальца каракатиц, расплескивали черноту по старым доскам. Женька сидел на корточках и копался в своем рюкзаке, Егор ждал рядом. Наконец парень разделался с застежкой и закинул рюкзак за спину.
– Подпрыгни.
Женька заскакал на месте, Егор прислушался, выдохнул коротко и распорядился:
– Проверь все еще раз.
– Да нет там ничего, – простонал Женька и скинул рюкзак на траву, – тебе кажется.
Егор не ответил, наклонился над вещмешком, вытащил алюминиевую вилку и запихнул ее в плотно скатанный запасной свитер.
– Еще раз. – Женька прыгал с рюкзаком в руках, Егор напряг слух, но ни звона, ни бряцанья не услышал.
– Вот теперь погнали.
Он пропустил Женьку вперед, тот пролез через дыру в досках над оврагом и захрустел подошвами по сухим веткам, побежал вниз. Егор постоял еще немного, прислушался и улыбнулся себе под нос – в окне кухни мелькнула черная тень, спряталась, но тут же показалась вторая – поменьше и не такая ретивая. «Нормально все будет», – он прижал локтем к правому боку «укорот», протиснулся в щель между досками и закрыл за собой «дверь». Проскочил через овраг, догнал поджидавшего его в тени у трухлявой, продырявленной дятлами ольхи Женьку и посмотрел на часы. Половина четвертого утра, до рассвета еще часа три, как раз, чтобы пересечь пустырь.
– За мной иди и чуть левее, – приказал он парню, – и под ноги смотри. Если что увидишь – меня зови, только не ори. А свистни негромко. – И зашагал к сгоревшим руинам на окраине поселка.
– Что искать? – прошептал Женька.
«То, не знаю что», – Егор достал из кармана фонарик, перепрыгнул колею и взял немного левее. Вот здесь они в поселок заезжали, на объездной дороге следов нет. Что ж, можно попробовать, в любом случае через открытое место топать придется.
– Странное, непонятное. Все, что подозрительным покажется. – Егор посветил себе под ноги. Луч упал на покрытую сухой травой кочку, осветил вмятину рядом с ней и соседнюю возвышенность, только лысую, с придавленной вершиной. – Ага, это уже интересно. – Егор обошел кочку, покрутился рядом, рассматривая в свете фонарика траву и подмерзшую грязь. Прошло несколько дней, следы, хоть и оставшиеся на влажной грязи, давно оплыли, их контуры рассыпались. А нам подробности и не нужны, нам хотя бы примерно знать, куда и откуда… Егор сделал вокруг лысой кочки круг, пробежал вперед, вернулся и взял правее.
– Ты как ищейка, – пробормотал не отстающий ни на шаг Женька, – скажи, что ищешь, я тебе помогу.
– Не надо, я уже все нашел, – Егор выключил фонарик, – топай, не отвлекайся. – Вот она, дорожка, еле заметная и почти уничтоженная снегом, дождем и ветром. Одна придавленная кочка, рядом другая и метрах в трех еще несколько – машины шли здесь одна за другой, лезли поперек старых борозд, на одной даже виден фрагмент следа протектора. – Нам туда, – Егор махнул рукой, отгоняя Женьку влево, и зашагал через пустырь, не забывая иногда светить себе под ноги.
С пути не сбились, следы вывели их к дрожащему на ноябрьском ветру березняку. С неба снова сыпала мелкая крупа и неприятно стучала по оставшимся на ветках сухим бурым листьям. Уже рассвело, начинался очередной серый день, и в его мутном неясном свете пропали следы. Пришлось вернуться, найти их в поле и остановиться, как витязь на распутье.
– Что не так? – волновался Женька и повернулся спиной к ветру. – Пошли в лес, там теплее.
– Сейчас пойдем. – Егор снова исследовал кочки, борозды и заросшую дорогу между старым полем и лесом. Здесь трава примята, и здесь, и здесь – следы уводили на три стороны одновременно. – Давай не так.
Егор остановился на краю леса перед холмиком, покрытым багровыми листьями земляники, и посмотрел по сторонам. Там машине не пройти, даже такой, как «Туарег» Попова или «Тойота» гробовщика. Березняк частый, внедорожники бы там давно дров наломали. Да и не попрет никто через эти заросли, если в здравом уме, конечно, и не под веществами. Справа стеной стоит густой ельник, там тоже не проехать, а вот налево – вполне. По заросшей кустарником просеке в самый раз с ветерком прокатиться, ветки пообломать. Егор коснулся кончиком пальца «пенька» на ветке бересклета, отломил и отбросил прочь сухой обломок, висевший на обрывке коры.
– Сюда иди! – крикнул он Женьке и спросил, не дав парню перевести дух: – Покажи мне стороны света: север, запад, юг, восток? Ну, где мы сейчас? Соображай, быстро!
Женька закрутил головой, оглянулся назад, потом задрал голову, но в тучах ничего разглядеть не сумел. Замычал что-то про предпочтения муравьев и лишайники, но Егор не стал его слушать:
– Все, я понял. Вон туда смотри, – он перешагнул осыпавшиеся заросли и добрался до края просеки, – вот что тебе надо. Если нашел такую штуку – считай, повезло, – Егор хлопнул ладонью по четырехгранному, едва заметному в высокой траве и кустах столбику. Когда-то он был выкрашен в красно-зеленый цвет, полоски шли горизонтально, и верхушка квартального столба давно из зеленой стала белесой.
Женька молча смотрел на «компас» и ждал объяснения.
– Просеки в лесах прорубаются строго по линиям север-юг и восток-запад, – Егор смел ладонью паутину и старые листья, прилипшие к одной из граней указателя, и продолжил: – На пересечении просек устанавливаются квартальные столбы. Вот такие, – он присел на корточки и разгреб траву и мох у основания столбика. Да, недолго ему осталось, подгнил основательно и скоро свалится, а грибник или охотник лишится одного верного ориентира. – На столбах в верхней части на каждой грани проставляются цифры – нумерация противолежащих кварталов леса, а ребро между двумя гранями с меньшими цифрами покажет направление на север, – Егор поднялся на ноги и отряхнул коленки. – Значит, север там, – он ткнул пальцем Женьке за спину, – юг, соответственно, напротив, запад…
– Так тут ничего не видно! – Женька пристально исследовал поросшую мхом верхушку столбика и уставился на Егора. – Как ты узнал?..
– По компасу в часах, – ухмыльнулся Егор, обошел столб и зашагал по лесу вдоль просеки. Женька засопел обиженно и затопал позади, подал голос минут через пять.
– А я бы и так не заблудился, я направление, как собака, чувствую. Что в лесу, что в городе, – заявил он.
– Да ты что? – Егор сделал вид, что удивлен. – Надо же, какой талант, я так не могу. В лесу тем более, и даже знаю почему. Городской человек разучился фиксировать и анализировать пройденный путь в условиях ограниченной видимости. В городе, где все прямое и повороты под геометрическими углами, эта способность не развивалась с рождения. Даже поговорка в тему есть, старинная: «Прямой дорогой ходит черт». Не слышал? Ну и хорошо, значит, ты нас обратно и поведешь, я тебе мешать не буду. Договорились?
Женька не ответил, Егор смотрел по сторонам и на просеку. Кустарник перешел в молодой лес, осинник сменился елями, дальше дорога пошла под горку, и под ногами захлюпала вода. Егор взял правее, вышел на открытое место, осмотрелся. Нет, все верно, болотину они объезжали вот здесь – на еловой коре осталась затекшая смолой глубокая царапина. И отчетливый след протектора, впечатавшийся в грязь, перечеркнутый идущей следом машиной. «Здесь они, голубчики, катались, здесь», – Егор улыбнулся насупившемуся Женьке и показал на отпечаток:
