На изучение маршрута ушел весь короткий световой день. На автобусах и маршрутках Максим объехал мегаполис по кольцу дважды, хоть и выбрал место встречи с племянником «куратора» сразу. Во время второго рейса вышел на нужной остановке, осмотрелся еще раз. Да, этот отрезок дороги подойдет как нельзя лучше — огромный, ровный, без съездов и мостов, без гигантских торговых комплексов поблизости. Защитные экраны отсутствуют, по обеим сторонам дороги лес, недалеко съезд на шоссе. В общем, то, что нужно. А транспортное средство — надежное, мощное, неповоротливое — можно арендовать поблизости. Рядом с остановкой идет строительство очередного торгового монстра, техника там — на любой вкус. А охрана никакая — два ленивых пенсионера в бытовке у ворот да забор из гофрированной «фольги». Возможно, работы там ведутся и по ночам, и это может осложнить задачу, ну да ладно. Главное, со временем встречи не промахнуться, остальное неважно. Максим побродил еще немного вдоль забора, понаблюдал издалека за снующей через ворота техникой и людьми. Нет, здесь все должно пройти гладко, препятствий не будет. Поставил мысленно напротив и этого пункта плана галочку и с чистой совестью поехал «домой».
В оставшиеся до старта дни он почти не выходил из дому. Встречал Юлю у метро, когда девушка возвращалась с работы поздно вечером, и сразу шел к ней. Или отсыпался целыми днями, смотрел, не вникая в смысл увиденного и услышанного, телевизор. И терпеливо считал часы до последнего в этом году заезда уличных гонщиков.
И вот настал долгожданный вечер субботы. Народу в метро, несмотря на поздний час, было много. Максим доехал до конечной станции оранжевой ветки и даже успел на маршрутку. Кроме него, пассажиров больше не было, до конечной остановки долетели быстро. Остаток пути Максим пробежал по плохо освещенным улицам между темных жилых домов, гаражей и закрытых магазинов. Впереди уже слышался ровный гул двигателей — движение на МКАД не замирало ни на минуту. Максим быстро вдоль дороги, миновал скудно освещенную промзону слева, позади остался большой складской комплекс. Было уже почти два часа ночи, когда он оказался перед знакомыми воротами стройки. Два хилых прожектора на тонких ножках освещали гофрированные створки, и подлезть под ними не составило никакого труда. Максим обогнул по краю мутное желтоватое пятно света, почти касаясь спиной стены бытовки. Охрана давно дрыхла в тепле, и его никто не заметил. Он миновал освещенное пространство, отступил в тень, к стене другой подсобки, обошел ее и увидел то, за чем и пришел сюда, и даже растерялся немного — не ожидал, что выбор будет настолько богатым. Два «миксера» с бетоном и груженый КамАЗ-тягач с шатровым полуприцепом-панелевозом. Максим смотрел на машины, как ребенок на яркую игрушку или вожделенную сладость.
Вопрос решился сам собой: из кабины тягача вывалился коротконогий мужик в темно-синей «спецухе» с ярко-оранжевыми полосами, захлопнул дверь и вразвалочку направился к Максиму. Тот дождался, когда водитель поравняется с ним, повернется спиной, и шагнул из темноты, догнал работягу. Зажав ему левой рукой рот и нос, одновременно запрокинул водиле голову назад. Толкнул правой стопой мужика в подколенный сгиб левой ноги и согнутой в локте правой рукой сдавил ему горло. Водитель потерял сознание секунд через пятнадцать. Максим оттащил бесчувственное тело за подсобку, обыскал многочисленные карманы «спецухи». Нашел ключи и рванул обратно к тягачу. Открыл дверь, запрыгнул в кабину, завел двигатель. Все, маски сорваны, он себя обнаружил. Максим кое-как развернул многотонную махину, заметил, что из подсобки выбегают люди, и включил дальний свет фар. Все, как по команде, отвернулись, кто-то закрыл глаза рукой. Максим надавил на педаль газа и направил машину к воротам, куда уже бежали охранники. Впрочем, они остановились благоразумно, под колеса бросаться не стали. Максим снес ворота к чертовой матери и даже не поморщился от удара. Пролетел в темноте по раскисшей грязи и вывернул руль налево. Выкатился на МКАД и погнал, посматривая то на часы, то на дорогу перед собой. Старт заезда планировался на пересечении МКАД и Ленинского проспекта в два тридцать ночи, сейчас двадцать минут третьего. На скорости двести двадцать — двести сорок километров в час гонщикам понадобится минут десять-двенадцать, чтобы добраться до северо-восточной части кольца. Значит, можно пока не торопиться. Максим остановил машину, съехал на обочину, но двигатель не заглушил. Смотрел в зеркало заднего обзора, по сторонам и на часы. Через три километра начнется тот самый, выбранный несколько дней назад отрезок дороги, гонщики пройдут его с максимальной скоростью. Там-то он и встретит племянника «куратора», и чем крепче будут объятия при встрече, тем лучше для обоих. Горец отмучается быстро, если вообще успеет понять, что произошло, а Максим… Максима хоть ненадолго, хоть на сутки или меньше отпустит боль, от которой не придумано еще анестезии, кроме вида крови уничтоженного врага. Не поможет даже Юля, хоть она, похоже, влюбилась в своего спасителя по уши и почти потеряла голову. И готова на многое, что и доказывала уже не раз и не два.
Максим еще раз посмотрел на часы: половина третьего, старт уже дан. Вернулся на кольцо и поехал неспешно по крайнему правому ряду, позволяя обгонять себя редким попутным машинам. А сам все смотрел вперед, вытягивал шею и увидел наконец первого гонщика. Белый спортивный автомобиль пронесся по левой полосе встречки, в сантиметрах от отбойника. Максим посмотрел в зеркало заднего вида на лобовом стекле, проводил машину взглядом. Прибавил скорость, взял левее, наддал еще. Так, пока хватит, поскольку сам он вместе с тягачом и груженым прицепом под откос улетать не собирался. Пропустил второго гонщика на ярко-красной иномарке и почему-то запсиховал, решил вдруг, что племянник «куратора» в сегодняшнем заезде не участвует. Тогда весь план летит к чертовой матери и придется придумывать что-то другое. Пролетели мимо еще две машины — одна следом за другой, их, как истребителей в связке, разделяли сантиметры. Максим выругался, по давней привычке прикрыл ладонью губы, прикусил кожу на указательном пальце, чтобы прийти в себя. И увидел, как впереди по ярко освещенной дороге ему навстречу летит иномарка цвета зеленого яблока. Вернее, не совсем навстречу, а по соседней полосе, параллельно отбойнику. До сближения оставались секунды, но Максим успел. Психоз исчез так же быстро, как и появился, ненужные эмоции и мысли сгинули, голова стала ясной и легкой. Максим вывернул руль вправо, и мощный тягач снес отбойник, вылетел на встречку, перегородил ее и остановился на обочине. Но не сразу, пролетел по инерции еще метров двадцать. И только тогда все затихло — гул работающего двигателя, визг покрышек по мокрому асфальту и жестяной скрежет. В момент удара Максим ничего не видел и не чувствовал, был занят только тем, чтобы удержать махину с прицепом на мокрой дороге и не перевернуться. И даже не сразу понял, сработал ли его план, смотрел то вперед, на огни приближающихся автомобилей, то в зеркало заднего вид. Потом заглушил двигатель, выпрыгнул из кабины со стороны откоса, там, где за пустырем начинался лес. И двинулся медленно вдоль прицепа, но почти сразу остановился. Давно, еще в училище, он стал свидетелем аварии, вернее, ее последствий. Тогда «Урал-вахта» из соседней войсковой части вез на передающий радиоцентр дежурную смену, за рулем сидел срочник второго года службы. Дорога шла через мост и сужалась сразу за ним, выходила на перекресток. Боец ехал строго по правилам, а раздолбанный «жигуль», в котором, как потом выяснилось, находилось девять пьяных в хлам человек, — нет. Легковушка пролетела перекресток и со всей дури влепилась в «Урал». Вернее, влетела под него на всей скорости, на которую была способна. Самое емкое и точное определение того, что осталось от машины, дал курсант — приятель Максима: «консервы».
