– Поезд идет тринадцать с половиной часов, вы выезжаете из Москвы в половине одиннадцатого вечера, на следующий день в одиннадцать тридцать по местному времени вы выйдете на вокзале в Хельсинки и будете ждать меня там. Тихо! – прикрикнул он, видя, что Ленка собирается что-то спросить. Она кивнула молча и даже закрыла себе рот ладонью.
– Погуляете там час-полтора, я подъеду. Дальше в аэропорт, оттуда в Осло. Шенген у нас у всех норвежский. Если я не приеду до двух часов дня, позвонишь по этому номеру. Роуминг я тебе открыл, телефон будет работать, деньги на счету есть. Перепиши, – Максим нашел в телефонной книге номер мобильника норвежского бизнесмена, и Ленка забила его в память своего телефона.
– А кто это? И почему… – начала она, но Максим оборвал ее:
– Его зовут Александр Иванович, этого достаточно, назовешь ему свою фамилию, и он все поймет. Ждите меня в Хельсинки, я приеду за вами. Группу свою не жди, сматывайтесь с перрона сразу. Я вас найду. Если нет – ты знаешь, что делать. Все, иди сюда, – прервать поток вопросов жены и возмущенных реплик сейчас можно было только одним способом – немедленно отвлечь ее от ненужных мыслей.
– Повтори, – потребовал он перед уходом, и Ленка послушно пересказала еще раз, как она завтра берет такси и вместе с Васькой поедет на Ленинградский вокзал, сядет в поезд и выйдет из него уже в другой стране.
– Молодец. Все, я позвоню тебе завтра, – Максим заглянул в комнату, и посмотрел на тихонько сопящую во сне Ваську.
– Я все сделаю, – шепотом повторила Ленка, – все, как ты сказал. Макс, почему ты нас снова бросаешь? Почему мы не можем уехать все вместе? Что с нами будет, если…
– Так шансов больше – у Васьки, у тебя, у меня, – перебил ее Максим, – знаешь, как линию фронта пересекают или с территории противника к своим выходят? Маленькими разрозненными группами, что снижает возможность их обнаружения и увеличивает мобильность, – объяснил он, – а если что, у тебя есть номер, по которому ты позвонишь. Тебя встретят. Все, до завтра, – он прикрыл дверь и вышел в коридор одеваться.
Ленка проводила его, закрыла входную дверь на задвижку. Не очень хорошо получилось, но по-другому нельзя. Ничего, осталась всего одна ночь, завтра жена и дочь будут в другой стране. Самое время подумать о себе, как ему выбираться отсюда.
На удобное время билет оказался только в сидячий вагон.
– Ничего другого нет, – сообщила уставшая, с красными глазами кассирша.
– Давайте, – Максим протянул в окошко паспорт и через несколько минут получил билет. Пока все складывалось нормально, поезд приходил в Санкт-Петербург за полтора часа до отправления автобуса в Торфяновку, еще и на вокзале посидеть придется. Или по городу побродить, но это вряд ли – вдруг затянет? Тогда за автобусом придется бежать до самого пограничного пункта. Ничего, на месте разберемся. Максим побродил по залу ожидания Ленинградского вокзала, нашел тихое местечко и устроился на двух стульях сразу. «Домой» он больше не собирался, там все чисто, убрано и пусто. Все необходимое в рюкзаке, папка уже, наверное, в Норвегии, остальное увезет с собой Ленка. На банковский счет Романа Назарова вчера утром ушли деньги, и сумма ровно вдвое превышала ту, что была на давно сгинувшей где-то банковской карте. «Он поймет, не дурак» – в который раз подумал Максим. «Может, и свидимся когда» – нет, это вряд ли, здесь его больше ничего не держит. Все долги отданы, счета закрыты. Эта страна умирает, она уже умерла, гроб можно заколачивать и нести на кладбище. То, что внутри, уже никогда не воскреснет, и оставаться здесь – самоубийственно, и надеяться на безумное великое русское «авось» глупо, у него нет на это лишней жизни. В этой стране, в этом городе им, всем троим, осталось прожить меньше суток, пошел обратный отсчет, а для него дорога уже началась. Максим уступил место двум женщинам, нагруженным сумками и тюками, и отправился бродить по залу ожидания. На торцевой стене палатки с фаст-фудом он заметил криво прилепленное объявление: «квартиры и комнаты по часам». Максим позвонил по указанному телефону и вышел к «скверику», разбитому на площади между двух вокзалов вместо снесенных палаток. «Курьер», грязноватый, пропахший перегаром мужичок, появился как из-под земли и провел клиента грязными задворками к пятиэтажке, выходящей окнами на Ярославский вокзал. В крохотной, грязной, как общага, квартире, Максим проспал на раскладушке почти до полудня следующего дня. В два часа позвонила Ленка и доложила обстановку: вещи собрала, такси вызвала и теперь сидит, как на иголках, делая перед Васькой вид, что все в порядке.
– Ты должна быть на вокзале за десять минут до отхода поезда, – как заклинание повторил Максим, – и не дергайся. Если все сделаешь правильно, то в таком виде тебя мать родная не узнает.
– Я помню, – голосом прилежной ученицы ответила Ленка, – не психуй, пожалуйста, я все помню. И, главное, чтобы ты меня узнал.
– Кто психует? Я? Ты сама лучше успокоительного выпей на дорожку, – не удержался и съязвил Максим и добавил в полголоса:
– Не переживай, мимо не пройду.
– Лучше корвалола, – нервно хихикнула Ленка.
Корвалол помог, держалась она молодцом. Влетела на перрон, в одной руке конверт с документами, другой тащит за собой Ваську – та, как обычно, смотрит куда угодно, только не себе под ноги. На Ленку оборачивались, да и не удивительно: светлые джинсы в обтяжку, сверху яркая туника до колен, каблучищами грохочет на весь перрон, сумка на длинном ремне переброшена через плечо и закинута за спину – валькирия пошла на взлет. Только северной деве-воительнице положены белые косы до пояса, а тут вместо них рыжий парик со стрижкой «каре» длиной до подбородка, ну, и темные очки на лбу, куда же без них.
Максим слышал, как проводница отчитывала запоздавшую пассажирку, указывала ей купе и место. Он проследил за Ленкой через стекло, как она несется по проходу и толкает Ваську перед собой. Все, время – двери закрылись, поезд качнулся и медленно пополз вперед. Максим прижался спиной к столбу, прикрыл глаза и выдохнул. Наконец-то, поехали… Через пятнадцать минут в кармане зазвонил телефон, Максим схватил трубку и услышал:
– Мы в поезде, – сообщила она веселым, слегка напряженным голосом, – проехали Химки. Как ты?
– Нормально. Ты молодец, я вас видел. Я через час в Питер стартую. Все, пока. До завтра, – он убрал мобильник в карман и посмотрел на полупустой перрон. Эта компания давно привлекла его внимание: одинаково безликие крепкие ребятки в неброских костюмах собрались в кружок и негромко совещались между собой. Один, самый крупный и мордатый, отпочковался от подчиненных и, глядя вслед поезду, говорил по телефону. Потом произнес что-то отрывисто и пошел во главе колонны навстречу Максиму. «Вышел Будда из нирваны, Ихтиандр всплыл из ванны, выполз ежик из тумана… Ты чей холоп будешь?» – Максим исподлобья наблюдал за перемещениями «наблюдателей». Господин губернатор жаждет сатисфакции, не иначе. Надо же, до чего тонкая и трепетная у него душевная организация, оказывается – почти две недели прошло, а генерал все никак успокоиться не может.
