Я же вот живу еще…
Конечно, всегда остается иллюзия – понадеяться на улыбку капризной дамы, Фортуны. Шагнуть наобум, «от фонаря», но при этом ухитрившись не ошибиться. Вдруг подфартит в нужное мгновение вписаться! Правда, пока что на моих глазах никому из моих земляков-единоплеменников не повезло настолько фантастически.
Да, еще можно надеяться на интуицию. Брайю именно на нее и ставил. Часами торчал перед Рубежом, слушал, слушал щелканье Счетчика, прислушивался к чему-то внутри себя… наконец решился и прыгнул. Я в ту минуту не был рядом с ним и собственными глазами не видел огненную вспышку, в которую его загнало интуитивное озарение. Однако абсолютно уверен, что она, сука, ну ничем не отличается от прочих вспышек, из-за которых мне было суждено остаться здесь одному.
Вот ведь ч-черт! Подумать только, чуть больше метра ширины гладкая полоска, что возникает внизу проема в тот миг, когда рассеивается туман. Ровно такая, получается, толщина у Рубежа? Скользкая с виду, как ледяная поверхность отлично залитого катка, она возникает и исчезает, возникает и исчезает, возникает и исчезает… Просто не перешагнуть, ноги у нормальных людей коротки, но перепрыгнуть – в общем-то раз плюнуть!
Все бы ничего, только эта гладкая узкая полоска грозит смертью, она и есть Рубеж, по сути. Она становится неопасной для жизни лишь на неуловимое мгновение. Достаточно в прямом смысле плюнуть на клубящуюся серость, чтобы убедиться. Слюна не замедлит превратиться в комочек пара… Если сумеешь живым пересечь полосу, занырнув в проем, уцелеть – ты свободен. Но осуществимо это лишь в «прыжковую секунду». Появление которой заранее предугадать человеку невозможно, уложиться в которую разумному с недостаточной быстротой реакции – не дано.
На мгновеньице, вожделенное и проклятое, смертоносный туман исчезает в проемах «окон» разнообразных видов и форм, которые мы прозвали Рубежами… А здесь, по эту сторону, такая жизнь, что иначе как супердерьмовой ее и не обзовешь. Да не в переносном смысле, а в самом прямом. Всякий, кто сюда завалился, с полным правом может считать себя похороненным на дне выгребной ямы мироздания…
Эх, будь Рубеж не метр с чем-то, а более узким, тогда не понадобилось бы прыгать сквозь него. Полуметровой ширины смертоносную линию перешагнуть, думаю, за полсекунды человек вполне способен. Но для прыжка все-таки нужно хоть чуточку больше. Тем более для прыжка с разбега. Ведь не все люди могут прыгнуть даже на метр с четвертью, не разбежавшись.
Как будто нечто, сотворившее это издевательское мерцание выхода, все скрупулезно рассчитало, чтобы максимально уменьшить шансы человека на освобождение. Когда соблазна нет, с чем-то абсолютно недостижимым еще как-то возможно смириться. Но когда приманка в наличии, когда вот она, есть она, и сводит с ума… Теперь я точно знаю, что для человеческой натуры самое трудное именно это – не поддаваться соблазну.
Именно он, соблазн, сведет меня с ума. Рано или поздно. Тогда прыгну. Как все прочие до меня. Шансов на то, что я интуитивно угадаю и перепрыгну, нет. Вернее, они настолько исчезающе малы, что прыжок фактически равнозначен верной смерти.
Видимо, я настолько привык жить, что пока еще предпочитаю обитание в условиях постоянной угрозы. Выбираю существование на острие ножа, балансирование на призрачной грани, что отделяет запредельно дерьмовую жизнь от ужасной мучительной смерти. Грозящую смерть предпочитаю верной смерти – то есть прыжку…
Остальные тоже очень любили и привыкли жить и ненавидели ЗОНУ. Но они прыгнули.
Меня же что-то до сих пор удерживает. Сам не знаю что. Страх? Ха. Пожил бы кто в ЗОНЕ с мое – посмотрел бы я на него или на нее! Если б ему или ей удалось чудом уцелеть. Восьмеро из нас погибли не в попытке прыгнуть, а прямо в ЗОНЕ. И я, арьергардный остаток уничтоженной группы людей… если не решусь прыгнуть… обречен погибнуть здесь и стать девятым.
Рано или поздно. Своей смертью помереть не дадут, куда уж там и тут! Сожрут, слопают, схрумкают, схарчат, схавают, счавкают… Но вот чего-чего, а страха нет, и уже давно. Кто начинает бояться, погибнет здесь, в ЗОНЕ, быстрее всех. Дрогнешь, на дольку секунды замешкаешься – и ты уже труп. Прямо здесь, в ЗОНЕ, сдохнешь. И никаких прыжков за ее пределы не понадобится.
Но что же, что именно пока еще удерживает от прыжка меня?..
сорок восемь=девять=три=четыре=тридцать пять…»
* * *
– Живые, кажется. – Большой принялся ощупывать себя, будто хотел самолично убедиться в этом. – И куда же нас теперь-то занесло?
– А я знаю! – чуть ли не радостно отозвалась Маленькая.
– Молодец. Опыта набираешься прямо на глазах! Попала сюда на пару секунд раньше и уже успела оценить наше местоположение… хотя скорее уж местопопадание.
– Через пару секунд ты и сам поймешь, до чего это несложно.
– А где, интересно, наш десантник? – озадачился мужчина, прекратил себя осматривать и ощупывать и поднял глаза, чтобы оглядеться по сторонам.
– Наверное, где-то в другом месте. – Девушка передернула плечиками и поежилась. – На орбиту улетел, видимо. Он же туда больше всего стремился, я так поняла.
– Да, мы уж точно не в космосе. Мы… – Большой сделал паузу, невесело ухмыльнулся и добавил: – На диком, диком Западе. Ты права, рекогносцировка совсем несложна.
Пейзаж вокруг действительно очень походил на сельскую глубинку где-нибудь в прериях западных регионов США. Старое шоссе, полузанесенное песком. Кое-где проросшие из красного каменистого грунта корявые кактусы. Знойный ветер, беспощадные лучи солнца. И двухэтажное здание с покосившейся вывеской, которое, как и все подобные заведения, совмещало в себе функции придорожной закусочной, бара и гостиницы. Рядом с ним пустовала стоянка для автомобилей, лишь в углу сиротливо приютился старенький «фордик» с облупившейся краской и выбитыми стеклами.
Единственное, что резко контрастировало с депрессивным пейзажем уныния и запустения, – это новенький мотоцикл, блестевший хромированными деталями. Настоящий роскошный байк красовался неподалеку от здания.
Спутники зашагали к мотелю. А куда им еще оставалось?
Полустершиеся буквы вывески гласили: «У Джоунза».
– Неужели я стремилась именно сюда? – с сомнением прокомментировала Маленькая.
– Если предположить, что мы попадаем туда, куда стремимся на самом деле, то… наши с тобой желания как минимум совпадают, раз уж мы… все еще вместе. Ну что, заглянем к старине Джоунзу?
Возражений не последовало.
– Вот и хорошо…
– Фу, ну и вонища!
Они стояли на пороге барного зала мотеля. Интерьер удручал: по полу разбросаны обломки мебели, осколки битой посуды, всевозможный хлам неведомого происхождения. И как финальный штрих, без которого картина была бы неполной, – разлагающийся труп в углу.
– Бедолага Джоунз…
– Почему бедолага? Сам виноват! – жестко отозвалась девушка. – Торговля травкой и интересными таблетками для подобных заведений в порядке вещей. Неплохой бизнес, кстати.
