– Его убили, – очень тихо сообщил Бальтцер, –
конечно, это не инфаркт. Но мы не можем объявлять об этом на весь отель и
срывать наш новогодний бал. Это просто невозможно.
– Значит, убийца еще в зале? – с ужасом сказал
посол. – Может, он пытается сейчас сбежать, а вы теряете время?
– Не убежит, – возразил менеджер, – начальник
службы безопасности герр Райхель уже принял меры. Все выходы перекрыты, и выйти
можно только через главные двери, где дежурят двое наших сотрудников. Они
записывают данные уходящих якобы для новогодней лотереи. Поймите, мы не можем
допустить паники, ведь мы закрыли все остальные выходы. Но мы можем сделать
так, чтобы убийца не ушел отсюда назамеченным.
– А если убийца откажется показывать свои
документы? – не унимался Давид.
– У нас работают камеры наружного наблюдения, и мы
фотографируем всех, кто покидает наш отель с момента обнаружения вашего
друга, – пояснил Бальтцер, – такие процедуры у нас уже отработаны. У
нас отель высшей категории, и здесь должны быть предусмотрены такие форс-мажорные
обстоятельства.
– Лучше бы у вас никого не убивали, – в сердцах
возразил посол. – Как его убили? Застрелили?
Он не успел договорить, как раздался громкий хлопок, затем
еще один и еще. Посол испуганно оглянулся, даже немного пригнулся. Подвыпившие
гости вилками протыкали воздушные шары, которые издавали звуки, напоминавшие
хлопки выстрелов. Мужчины даже начали улыбаться. Посол нахмурился. Громкие
хлопки теперь раздавались со всех сторон.
– Нет, – ответил Бальтцер, – его убили иначе.
Перерезали горло.
– Этого не может быть, – сразу сказал
посол, – вы, очевидно, не разобрались.
– Господин посол, – вежливо ответил
Бальтцер, – наш руководитель службы безопасности герр Райхель работал в
полиции больше двадцати пяти лет. Он не мог ошибиться.
Молчавший Райхель сдержанно кивнул головой.
– Галимов был спортсменом, очень сильным
человеком, – сказал посол, – мастером спорта по борьбе. Нужно было
видеть, какие у него были сильные руки. Ни один убийца не смог бы и близко
подойти к нему.
– Они говорят глупости, – вмешалась
Вероника, – пусть они пустят нас в туалет, и мы сами все увидим.
– Это мужской туалет, фройляйн Вурцель, – заметил
посол.
– Ничего, – отмахнулась она, – я как-нибудь
переживу такое зрелище. Пусть они покажут нам погибшего. Может, мы сможем
помочь в розысках убийцы. Господин Райхель, я гражданка Австрии и представитель
компании в Европе. Компании, которую возглавлял погибший. Мы были близкими
друзьями, и я настаиваю, чтобы вы нас пустили внутрь. Когда приедет полиция,
нас уже не пустят. И, возможно, мы не сможем вам помочь.
Райхель нахмурился. Посмотрел на собравшихся.
– Давайте войдем внутрь, – предложил он послу.
– Только не я один, – попросил тот, – можно
вместе с Давидом? Или господином Яцунским?
– Я не смогу, – отшатнулся Иосиф
Александрович, – мне от вида крови делается дурно. Я могу не выдержать.
– Я пойду с вами, – согласился Давид.
– Нет, я, – возразила Вероника.
– Это мужской туалет, – сухо заметил посол.
– Интересно, что там такого может быть, чего я не
видела? – спросила Вероника, вызвав невольные улыбки у всех
присутствующих, несмотря на трагизм момента.
– Идемте, – неохотно согласился начальник службы
безопасности.
Райхель открыл дверь, пропуская посла, Веронику и Давида.
Они вчетвером вошли в туалет. Дверь закрылась. Остальные терпеливо ждали.
Яцунский взглянул на Фаркаша и Руслана.
– Какой-то дурной сон, – прошептал он.
Оба мрачно молчали, глядя куда-то в сторону.
– Что вы думаете предпринять? – спросил Иосиф
Александрович, обращаясь к менеджеру отеля.
– Сколько вас человек? – спросил Бальтцер.
– Одиннадцать. Сейчас уже одиннадцать после смерти
нашего друга.
– Мужчины и женщины?
– Да. Шестеро мужчин и пять женщин.
– Полиция попросит всех вас задержаться, чтобы
допросить.
– Это мы понимаем. С его супругой плохо. Может, нам
разрешат поднять ее в номер.
– Безусловно. Но мне нужен будет список всех, кто сидел
с вами за столиком. Надеюсь, у вас был только один дипломат?
– Двое, – вспомнил Яцунский, – посол и его
советник. И еще – супруга посла. У них дипломатические паспорта. Значит, даже
трое, с супругой посла.
– Остальные не дипломаты?
– Нет.
– Вы усложняете задачу полиции. Они не имеют права
задерживать или допрашивать дипломатов. Нужно будет ночью искать их
генерального консула. А кого сейчас можно найти ночью?
– Это ваше дело, – пожал плечами Иосиф
Александрович, – нас беспокоит судьба супруги нашего друга.
Дверь открылась. Оттуда медленно вышли все четверо. Райхель,
сохранявший невозмутимое и спокойное выражение лица. Абсолютно потрясенный и
опустошенный посол, не скрывавший своих слез. Он снял очки и беспрерывно тер
глаза. Давид вышел с белым лицом и, ничего не сказав, отошел в сторону. Только
у Вероники был прежний цвет лица. И она изо всех сил пыталась сохранить
хладнокровие, хотя это было ей почти не под силу. Исчезла ее прежняя
уверенность, а в глазах появился настоящий страх.
– Его убили, – сказала она, обращаясь к
Яцунскому, – перерезали горло. Он там так и лежит.
Тот нахмурился, тяжело вздохнул.
– Что нам делать? – спросил он у Бальтцера.
– Вернуться к себе за столик, – посоветовал
тот, – а супругу погибшего можете пока доставить в их номер. Чтобы она
немного пришла в себя. Боюсь, что ей предстоит долгая и бессонная ночь.
Яцунский повернулся, чтобы идти обратно на второй этаж.
– Кажется, мне нужно выпить, – признался посол.
– Мы все должны оставаться в отеле? – уточнил
Фаркаш.
– Да, – ответил Бальтцер, – сейчас приедет
полиция. Они уже выехали. Только прошу вас никому не сообщать никаких
подробностей. С вашим другом случился сердечный приступ, и сейчас мы ждем
приезда врачей. Не забывайте, что паника может оказаться гибельной для наших
гостей.
– Мы все понимаем, – ответил посол, – можете
не беспокоиться.
Они повернулись и пошли обратно. Веронику поддерживал под
руку Фаркаш. Посол шел впереди, покачиваясь и спотыкаясь. Только Руслан
сохранял некое подобие спокойствия. Когда они отошли, Бальтцер взглянул на
стоявшего чуть в стороне Дронго.
– Вы были с ними? – спросил он по-немецки.
– Я не говорю по-немецки, – ответил Дронго.
