Дронго снова посмотрел на столик, где раньше сидели Фаркаш,
Давид и Вероника. Теперь за столиком оставалась только Вероника. Он подошел к
ней.
– Садитесь, – приветливо позвала женщина. Когда
Дронго сел рядом, они увидели, как к Руслану подошел Квернер и о чем-то
попросил его. Руслан улыбнулся. Сидевшая рядом Амалия тоже улыбнулась. Квернер
протянул ножницы. Руслан передал их Амалии. Она осторожно отрезала ножницами
прядь его волос и передала их старшему инспектору, который положил волосы в
конверт, что-то сказав обоим, и быстро отошел. Из кабины лифта выходил
Штреллер, за ним спешил сотрудник со вторым конвертом. Очевидно, у Давида тоже
попросили несколько волосков на экспертизу.
– Что они делают? – поинтересовалась
Вероника. – Зачем им волосы господина Алтуева?
– Берут на экспертизу, – пояснил Дронго.
– Тогда нужно было взять мои волосы, – цинично
усмехнулась Вероника, – вряд ли господин Алтуев так близко контактировал с
убитым.
– Признаюсь, что ваш цинизм приводит меня в
смущение, – сказал Дронго. – Или это расчетливо выбранная поза?
– Это жизнь, господин эксперт, – ответила
Вероника, – иначе просто не выжить. Сама ситуация граничит с трагифарсом.
Мы все собираемся в самом спокойном городе Европы, где кто-то сознательно
зарезал нашего босса. Какая-то дурацкая мелодрама, в которой заняты мы все. Не
говоря уже о высокопоставленной особе, я имею в виду дочь президента и ее
мужа-посла.
– Я хочу задать вам еще один не очень приличный
вопрос, – сказал Дронго.
– Давайте. Каких только вопросов вы мне не задавали…
– Почему вы пошли именно туда? Ведь он раньше здесь не
бывал. Это был ваш выбор?
– Нет. Его. Он сказал, что там, в конце зала, есть два
туалета, выходящие в коридор. Их не видно из зала, они обращены к косметическим
салонам, которые будут закрыты всю эту ночь. Признаюсь, что я о них даже не
знала, хотя живу в Вене.
– Ясно. Когда он предложил вам спуститься?
– Когда мы сидели за столом. Он позвонил мне по
мобильному и предложил спуститься. Я не стала долго ломаться. Очевидно, ему
нравился и такой, «экстремальный», секс.
– Когда вы узнали о том, что они должны прилететь?
– Не помню. Но за несколько дней до Рождества. У нас
сразу появились проблемы с размещением. На Новый год трудно найти свободные
номера. Хорошо, что нам удалось их найти. Бедный Фаркаш вообще снял номер до
двадцать девятого, а потом продлил его на несколько дней, чтобы остаться здесь.
Хотя думаю, что его не разорят подобные траты.
– Я тоже так думаю, – согласился Дронго. – А
теперь я хочу спросить вас как официального представителя компании…
– С падшей женщиной вы уже прекратили общаться? –
спросила она, хитро прищурившись. – А ведь я могу ответить еще на много
ваших вопросов.
– Спасибо. Пока не нужно. Лучше отвечайте как
официальный представитель компании. Как вы считаете, кто был неправ в деле
Фаркаша?
– В каком смысле неправ?
– Фаркаш настаивает на реструктуризации долга и
отказывается возвращать два миллиона долларов. Как вы считаете, это выгодное
предложение для компании Галимова?
– Нет, – сразу ответила она, – конечно, нет.
Только не говорите, что я дрянь, готовая за крупную сумму нанести ущерб
собственной компании. Это ведь все равно не мои деньги. А Фаркаш был неправ с
самого начала. Галимов поставил жесткие условия, которые Дьюла согласился
выполнять. Дело в том, что он обязан был обеспечить поставку товаров в нужный
срок, чтобы наша компания могла заключить очень выгодное соглашение с испанской
фирмой. Там речь шла об очень крупной сумме – кажется, пять миллионов долларов.
Испанцы согласились подождать, но Фаркаш подвел нас и во второй раз. Кто-то
другой заключил соглашение с испанцами, и Галимов приказал мне узнать, кто это
был. Но я пока не успела этого выяснить. В результате мы потеряли очень большую
сумму. Вот тогда Галимов взбесился, приказал взыскать все деньги с Фаркаша и не
шел ни на какие уступки, хотя даже господин Яцунский просил за Дьюлу и
предлагал его не наказывать так сильно.
– Почему он заступался за Фаркаша? Ведь тот очень
подвел вашу компанию.
– Яцунский знает, что там были не только деньги
Фаркаша. Давид и еще несколько сотрудников тоже вложили деньги в этот проект, и
теперь они должны вернуть долг компании, то есть потерять свои деньги.
– Тогда понятно. Можно еще один неприличный вопрос?
– Это обычные деловые вопросы. Что вас еще интересует?
– Почему вы подвели герра Брекхауза?
Она вздрогнула; ее глаза расширились, словно она снова
увидела труп. Тяжело задышав, Вероника взглянула на Дронго.
– Значит, вы с самого начала просто играли со мной в
кошки-мышки? – произнесла она. – Значит, вы все знали?
– Если бы знал все, то не стал бы задавать
вопросов. – Сыщик отчаянно блефовал, ему важно было разобраться в этой
проблеме.
– Это нечестно, – почти жалобно сказала
она, – я ведь вам все искренне рассказала, а вы, оказывается, такой злой…
– Я не злой, я справедливый. Итак, что вы можете
сказать про мистера Брекхауза?
– Странно, что вы об этом знаете. Об этом никто не
знает, только Галимов и Яцунский. Но они-то как раз были на моей стороне.
Просто поразительно, что вам удалось об этом узнать. Интересно, кто вам мог об
этом рассказать? Неужели Давид? Наверное, он тоже об этом знал, ведь в компании
он занимался вопросами международного сотрудничества.
– Мы теряем время, – терпеливо заметил Дронго.
– Это был посредник, – выдохнула Вероника, –
между нами и испанцами. Он предложил нам очень выгодный контракт еще в прошлом
году. Галимов приказал мне ехать в Мюнхен и все обсудить на месте перед его
прилетом. Я поехала в Мюнхен и переговорила с господином Брекхаузом. Позвонила
Галимову. Его как раз в это время должен был принять премьер-министр, и он не
смог прилететь. Прилетел Яцунский. Брекхауз с ним встретился, и они
договорились о совместной работе. Даже подписали протокол о намерениях. Утром
Брекхауз прислал мне чек на двадцать тысяч евро за мою работу. Это не взятка,
нет. Обычные комиссионные, которые платят агентам за хорошую работу. Я была
уверена, что контракт будет заключен. А вечером Брекхауз неожиданно умер в
своем отеле. Нет, его, конечно, никто не убивал. Просто обычный сердечный
приступ. Потом врачи говорили, что он принял снотворное с болеутоляющим и выпил
какой-то алкогольный напиток. А у него было больное сердце. Контракт, конечно,
не был подписан. В результате через несколько недель вдова Брекхауза
потребовала, чтобы я вернула чек. Было очень обидно, но я честно вернула
деньги, хотя они считают, что контракт был сорван из-за меня. Но как вы об этом
узнали?
– Это не имеет значения. – Дронго не стал ей
говорить, что просто услышал разговор Фаркаша в соседнем номере.
