Петр совершенно спокойно выслушивал ор восходящей звезды советской геофизики. Глядя в его налитые бешенством глаза, он размышлял, действительно ли подающий надежды член-корреспондент АН СССР такой идиот, или просто прикидывается. И все его бешенство от того, что он узнал о связи Петра со своей женой. А теперь пытается просто придраться к наглому мэнээсу.
Буробин глубоко презирал этого перспективного босса советской науки. Ибо знал подноготную его карьеры. Сын академика, внучатый племянник члена Политбюро, этот номенклатурный мальчик сам по себе не стоил ничего. Неудавшийся физик-теплотехник, он подался в, по мнению многих, более «легкую» научную область, связанную «с природой».
Разумеется, в понимании природных явлений он преуспел еще меньше, чем в физико-технической проблематике. Но, пользуясь тем, что в науках о Земле можно было быть не столь ответственным за результаты исследований (природа все стерпит) состряпал наукообразную докторскую диссертацию. А потом благодаря протекции, сделал быструю научную карьеру.
До окончания мех-мата Петр относился к таким специалистам с некоторым почтением. Но овладев математикой, понял, что все эти «геофизики», ни черта не понимают ни в природе, ни в методах точных наук.
Этот орущий явную ахинею «перспективный научный руководитель» был таким же импотентом в науке, как и в койке. И Петр про себя усмехнулся этому сравнению.
– Что вы ухмыляетесь, Буробин! – заорал Блохинов.
Петр, оказывается, ухмылялся отнюдь не про себя.
Тем не менее, ухмылка не сошла с его лица, он посмотрел на ситуацию с другой стороны. А, действительно, что бы было, если бы разверзлись небеса, ударили молнии, и сгорело бы к чертовой матери, больше половины нынешней инфраструктуры. Ну, кто бы был этот блатной стареющий плейбой, несмотря на свой импозантный вид и приличный рост?
Он был бы мясом на моем костре, – вдруг подумал Петр. – А его женщина мыла бы мне ноги после удачной охоты. Впрочем, у меня было бы много женщин. Ибо сколько бесхозных самок осталось бы после того, как мы бы изжарили их никчемных самцов.
Дрожь прошла по его мышцам, ставшим такими чуткими после этой колдовской встряски.
Петр резко встал.
– Что вы орете, господин Блохинов? – спросил он в наступившей тишине.
– Я вам не господин! – взвился член-корреспондент АН СССР.
– Ну, уж, и не товарищ это точно.
– Не забывайтесь, Буробин, – сурово произнес, наблюдающий за всем этим как бы со стороны Борис Петрович.
– А я не забываюсь, я просто хочу напомнить уважаемому Владиславу Сергеевичу, зачем, собственно, мы сюда приехали и столько работали. А работали мы именно для того, чтобы вызвать грозу среди ясного неба.
И мы ее вызвали!
Мы буквально сотворили чудо.
Что же касается издержек, то, извините, – он обратился к Борису Петровичу, – не знаю, как вас величать, но мне как старшему лейтенанту боевого управления ВВС понятна прикладная цель наших исследований. И в рамках этой цели мы провели блестящий эксперимент. Блестящий. Представьте себе такую грозу над аэродромом противника. Да половина полка после этого будет небоеспособна. И мы это продемонстрировали, подставив под удар молнии некоторые наши объекты.
– Вы много фантазируете, Буробин, – сухо сказал полковник.
– Если это моя фантазия, и так задачу никто не ставил, то я дарю идею возможного использования наших результатов в целях укрепления обороноспособности нашей социалистической Родины любому старшему товарищу, сидящему здесь.
Петр посмотрел полковнику прямо в глаза.
Тот твердо, но иронично встретил взгляд Буробина и неопределенно хмыкнул. Впрочем, искушенные старшие товарищи чувствовали настроения представителя заказчика гораздо лучше, чем Петр чувствовал природу. И они поняли, что, Борис Петрович, не испытывая ни малейшей симпатии к Буробину, тем не менее, его ловкой реплике мысленно проапплодировал.
Все разом зашевелились.
А профессор Симонов, мгновенно уловив настроние собравшихся, поспешил вставить реплику.
– Уважаемые коллеги, давайте все же действительно отделим, так сказать, мух от котлет. Эксперимент действительно удался блестяще. Научные результаты весьма впечатляют. Прикладные представляются более, чем перспективными.
Негативные, так сказать, моменты происшедшего это сугубо наши внутриинститутские проблемы. Ибо касаются несомненных недостатков обеспечения эксперимента. Не подумали о технике безопасности. Не продумали вообще все последствия реализации предсказанных теоретически эффектов в полном объеме.
Один из сидевших, молодой доктор наук, ученик Симонова, не имеющий никакого отношения к обеспечению работ, зато нимало преуспевший в теоретическом обосновании (а фактически переписке и комментировании американских данных, полученных путем научного шпионажа) резво поддержал шефа.
– Да, коллеги, мне кажется профессор Симонов более чем прав. Не верили некоторые товарищи в наш успех. И даже не подумали, что же будет, когда мы добьемся результата. Больше, товарищи, надо доверять теоретическим изысканиям. Тогда и практические результаты не застанут нас врасплох.
При этих словах парторг отдела Корягин, и зам начальника экспедиции по общим вопросам, опустили головы. Теперь все издержки будут списаны на них. А лавры достанутся Симонову и его ученикам.
Впрочем, им сейчас было не до своих претензий на лавры. Ибо полковник твердо произнес.
– Представляется, что профессор Симонов правильно расставил акценты. Хотя я бы не рекомендовал так обострять постановку вопроса, как это делают иные молодые горячие головы. Но, – он сделал паузу.
И в это время, нарушая субординацию, вставил реплику Коваленко.
– Но, победителей не судят. А успех налицо. При этом большинство участников проекта проявило и научную интуицию, и практическую сметку, и просто личное мужество. В этой связи мне хотелось бы обратить внимание на достойное поведение некоторых женщин нашей экспедиции.
Например, Тамара Юрьевна Блохинова проявила, не побоюсь этого слова, мужество и хладнокровие перед лицом несомненной опасности, когда молния ударила совсем рядом с ней.
Мне кажется, что генерал Кузьмин может гордиться такой дочерью.
В чем состояло мужество Тамары, во время выпрыгнувшей из жилого блока, было непонятно. Разве что в том, что все же выпрыгнула на улицу, а не забилась под кровать.
Но упоминание генерала Кузьмина показало людям знающим, как следует развернуть интерпретацию событий.
Как успех. Только как успех. Успех в создании перспективнейшего геофизического оружия, которое активно пытался внедрить будущий ответственный сотрудник ЦК КПС. Кстати отец, Тамары Блохиновой. Можно сказать героини сегодняшнего дня.
Борис Петрович взглянул на Коваленко, что называется, с пониманием.
