А тот, поняв этот взгляд как ободрение, продолжал.
– Настоящие научные исследования, исследования, имеющие большие практические перспективы, не могут обойтись без определенных издержек. Но наша цель свести эти издержки к минимуму.
Поэтому представляется разумным сейчас дать возможность как можно большему числу участников событий уехать. Люди много работали, много пережили и заслужили отдых.
Лагерь же целесообразно начать сворачивать.
А вот непосредственным исполнителям еще предстоит поработать. Все результаты должны быть как можно скорее тщательно проанализированы и задокументированы.
– В словах Валерия Кондратьевича есть резон, – голос полковника был сух. – Более того, как представитель заказчика я бы рекомендовал руководству института вернуть сейчас в Москву большую часть людей. В данном случае забота о сотрудниках подкрепляется соображениями режима. После сегодняшнего успеха, работы вступают в новую стадию, в рамках которой режим будет усилен. Думаю, это понятно всем.
– Согласен с Борисом Петровичем, – сказал Симонов. – Но я бы еще более усилил его тезисы. На данном этапе вообще целесообразно оставить для оперативной обработки результатов не более десяти человек.
– Я думаю, хватит и семи, – вдруг твердо сказал Коваленко.
Блохинов недоуменно оглядел собравшихся.
– Вы тоже так думаете, Борис Петрович?
– Что конкретно вы имеете в виду?
– Тезис товарища Коваленко о группе из семи человек.
– Думаю, он прав. И по соображениям режима, но и по соображениям заботы о людях. После такого стресса необходимо побыстрее увезти отсюда хотя бы женщин. Но есть еще один момент. Необходимо в интересах дела соответствующим образом представить в Москве полученные результаты в наилучшем виде.
Причем представить на самом авторитетном уровне. Чем выше будет уровень доклада, тем лучше в интересах дела.
– Вы думаете, мне лучше будет принять участие в представлении результатов?
– Ну, член-корреспондент среди участников эксперимента только один. Это вы.
Блохинов не знал, что сказать. Об измене Тамары он не знал. Но сразу ощутил некоторую двусмысленность своего положения. Он не успел понять источник этих своих ощущений, но Буробина невзлюбил сразу. А после блестящего успеха, который обеспечил именно Петр, неприязнь Блохинова только усилилась. Он даже, дав волю эмоциям, готов был пойти на дискредитацию результатов, лишь бы не дать этому простоватому «герою» действительно стать героем дня.
Но большинство было заинтересовано в совершенно обратном. Более того, он и сам был заинтересован в успехе, а не провале. Мгновенно он представил себя уже академиком, сотрудником отдела науки ЦК КПСС.
В конце концов, черт с ним, с этим мужиком «из простых инженеров». Да они могут творить любые чудеса. Ходу им все равно не будет. Сколько бы они не хамили и не хорохорились.
Хозяева в этой стране они, номенклатурные детишки и племяннички.
И Блохинов с нескрываемым превосходством посмотрел на Петра.
– Прошу извинения у коллег за мою излишнюю эмоциональность. Действительно результат скорее успешен, чем неудачен. Но поймите и меня. В этой передряге чуть не пострадала моя жена. Еще раз извините.
– Я думаю, вам не стоит извиняться, собственно никакого особого спора и не было, – заметил Симонов, выполняя роль лидера всего научного состава, участвующего в эксперименте.
А Петру на ум пришел Высоцкий, его песня, где было: «Рано, видимо, плевать на королей».
Кроме того, ему остро захотелось трахнуть Тамару.
Однако переспать с красавицей Петру в этом сезоне больше не удалось. Следующим утром она с мужем уехала в Москву. Как только они расположились в купе СВ, Владислав захотел заняться любовью с женой.
Но она отвергла его поползновения.
– Извини, дорогой, много пережила и устала.
– Понимаю, дорогая. Но, – он шутливо погрозил пальцем, – в Москве ты от меня не отвертишься.
Тамара улыбнулась несколько натянуто. Но Владислав этого не заметил.
Вообще, он относился к молодой красавице жене несколько снисходительно. Когда его пути, пути перспективного научного деятеля из высших слоев общества пересеклись с путями Тамары, она была третьекурсницей биофака, жившей в общежитии. Дочерью полковника из провинции.
Красавица спортивного типа очаровала начавшего рано сдавать номенклатурного плейбоя. Но и Тамара была очарована теми перспективами, которые сулил брак с Владиславом.
Они поженились, родилась дочь.
Тамара, можно сказать, была счастлива. Но через четыре года отец стал генералом, а, главное, стал служить в Москве. Младшая сестра Тамары Ольга могла уже считать себя ровней Владиславу и первой подкинула ей идею о том, что та слишком много отдала в этом браке. И теперь может позволить себе «немного расслабиться».
В конце концов, генеральская дочь, красивая, молодая (младше мужа на четырнадцать лет) не должна чувствовать всю жизнь себя чем-то обязанной ему. А если отбросить обязанности, обусловленные социальным положением, то не так уж много он и дал ей в этом браке.
И теперь, глядя из окна купе СВ на проносящиеся мимо пейзажи русского лета, Тамара понимала, что Ольга права. Между тем, муж был склонен просто поболтать с ней. Расслабиться интеллектуально.
– Знаешь, после этого успеха твоя диссертация уже не имеет смысла. Никакой биологии тут нет.
Тамаре было плевать на диссертацию, но продолжать работу по этой теме было необходимо теперь уже для того, чтобы видеться с Петром.
– Ошибаешься, дорогой. Вообще этот результат толком не обработан и не осознан. Так что рано говорить, есть там биология или нет. Но, совершенно очевидно, что растительность перед грозой была в какой-то аномальной активности. Еще не упало ни капли дождя, а запахи стояли такие, как будто все деревья и травы обдали не то, что теплой водой, но прямо-таки паром.
– Ба, а ты умудрилась еще и замечать такие подробности, едва избежав удара молнии? Да ты прямо героиня!
Он говорил несколько иронично. И был удивлен ее резкостью.
– Я генеральская дочь, Влад. Прошу этого не забывать. Кстати, где там у тебя припасен коньяк. Хочется выпить.
– Слушай, ты все больше меня поражаешь. После этого сезона ты стала настоящей экспедиционной львицей.
Он достал коньяк, маленькие серебряные «охотничьи» рюмки и разломил плитку шоколада.
– Извини, нет ничего лучшего, но сейчас пойдем в ресторан.
– И так сойдет. Впрочем, ты сама любезность, дорогой.
Она залпом выпила коньяк и заметила:
– Рюмки маловаты.
Муж посмотрел на нее с некоторым удивлением, но ничего не сказал.
