Поэтому, пусть ветер наполняет паруса ахейских кораблей!
И пусть царь хеттов и египетский фараон готовят армады своих колесниц на помощь Трое!
Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!
Глава 9. Козырный король по имени Ахилл
Дальновидные жрецы олимпийских богов, поддержавшие идею похода, имели гораздо больше информации о положении в Трое и вокруг нее от своих коллег из храмов на азиатском берегу.
И были настроены весьма скептически в отношении перспектив ахейцев. Это спонтанно возникшее сборище вольных царей имело все шансы проиграть. А этого не мог допустить Зевс. И, разумеется, его жрецы, тоже.
Поэтому они придумывали все новые и новые условия, которые якобы диктовали боги. Без выполнения этих условий, поход, по мнению прорицателей не мог быть успешным.
– У нас нет союзников на том берегу Гелеспонта, у нас мало союзников на островах близ Троады, не все ахейцы пока собрались. В таком состоянии нам не видать победы, – говорил жрец Калхас своим коллегам.
– А эти царьки только пируют и в мелких стычках, якобы в интересах кампании, хватают себе новых рабынь, – возмущенно поддержал его один из молодых жрецов.
– Правильно! До каких пор мы будем реально руководить всеми делами, а они жить во дворцах и…
– Иметь молодых рабынь? Ты это хотел сказать? – спросил Калхас.
– Да хотя бы это! – с вызовом ответил говорящий.
Другие жрецы одобрительно зашумели.
Калхас тонко улыбнулся.
– Не надо так волноваться, друзья! Наши храмы пополнятся дарами при любом исходе этой войны. И большая часть из нас останется в живых. А эти драчливые дураки почти все будут перебиты. Те же, кто останется в живых к концу войны, будут израненными развалинами. Так что пусть пока резвятся.
Не завидуйте им.
Он задумался, и продолжил.
– И не пытайтесь занять их места. Каждому свое.
Какое емкое утверждение! Как много в нем различных слоев скрытого смысла.
Очередной доклад Калхаса Зевсу расстроил царя богов. Калхас рассказал шефу почти то же, что он говорил недавно своим коллегам.
– Сколько еще продержатся эти драчливые дураки, если не двинутся на Трою? – спросил царь богов.
– Не больше четырех, пяти лун.
Зевс задумался. Подтягивающиеся к Трое союзники вполне могли обеспечить повторение недавней катастрофы в Египте. Нужно было хотя бы гарантировать свою паству от очередного разгрома.
Как?
Надо было бросить в игру некую силу, способную переломить ход событий.
И Зевс кажется понял, что это будет за сила.
После разгрома Сварогом скифов-работорговцев, единый скифский мир был разрушен.
Восточные скифы, возглавляемые потомками Тамрис, участвовавшие в кампании наказания своих западных сородичей, стали называться сарматами. Они освоили подаренное Сварогом железо и жили зажиточно, мирно и вольно.
Впрочем, искушение военным превосходством они не преодолели. И постепенно со все большим вкусом стали совершать походы на юг.
Весело и легко было бить железным оружием былых хозяев мира времен бронзового века. А потом набивать мешки их сокровищами.
А вот на север сарматы не совались. Знали и помнили, откуда пришел волшебный металл, и какие мечи могут ковать потомки Сварога и Перуна.
Западная же часть скифского мира, вернее та ее половина, которая не была связана с уничтоженными охотниками за людьми, занялась земледелием.
Тучные степи легко поддавались железному плугу, и скифское зерно потекло на юг, в обмен на эллинское золото.
Впрочем, узнавшие железо от северных соседей тавроскифы, не получили всех его секретов.
Поэтому их вооружение было, конечно лучше эллинского, но значительно хуже того, чем обладали воины Перуна. Ибо теперь, с появлением нового металла, именно северяне заняли место, говоря современным языком, промышленного лидера тогдашнего мира.
Впрочем, тавроскифы и не стремились превзойти северян. Усеянные скифскими трупами берега черноморских лиманов надолго отбили охоту тягаться с кузнецами и воинами, не забывшими родных Богов.
Однако, не мечом единым. И железные наконечники копий тавроскифов пробивали эллинскую бронзовую броню, а железные доспехи были несокрушимы для бронзовых мечей.
Но воевать тавроскифам не хотелось. Зачем, если можно набивать золотом кошельки, торгуя бесценным в Элладе хлебом?
Эта связь с Элладой проявляла себя во всем. И тавроскифы почитали олимпийских богов. А их вожди были в родстве со многими полубогами полуцарями Эллады.
Таким был и сын богини Фетиды Ахилл.
В отличие от своих подданных пахавших черноземные степи тавроскифов, он был гораздо теснее связан с Элладой, ибо был сыном царя мирмидонцев Пелея. И довольно рано понял силу своего копья с железным наконечником.
Ему не терпелось проявить себя в намечавшихся в Элладе и вокруг нее войнах. Однако, его мать, богиня Фетида всячески препятствовала этому, понимая, что никакие железные доспехи не спасут ее сына, если он ввяжется в события, где победителей не будет.
Странно, но Фетида понимала это так же хорошо, как и Афродита.
Гораздо лучше, чем царь богов Зевс.
– Как поживает твой сынок? – спросил Зевс у Фетиды во время очередного сборища на Олимпе.
– Не знаю, – потупила глаза Фетида, – гуляет где-то по белу свету. Большой уже. Матери не докладывает. Да и потом, мы с его отцом давно в разводе. Я, увы, лишена возможности опекать и воспитывать сына.
– В разводе… – протянул Зевс. Легенда о том, как Пелей в состоянии алкогольного бреда чуть не убил жену за то, что та, якобы хотела сжечь сына, нашла отражение у Гомера.
Гомер, правда, заметил, что Фетида держа младенца Ахилла над огнем, делала сына неуязвимым, а Пелей этого просто не понял.
Да, трудно понять что-либо, находясь в многодневном запое. И подобные гомеровские легенды могли бы появляться с периодичностью местных газет в любом провинциальном русском городке, если бы на каждого алкоголика, пытающегося убить жену в состоянии белой горячки, находился бы свой Гомер. Увы, русские мужики не эллинские цари и подобного летописца при себе не имеют.
Зевс, разумеется, не Гомер. Он знал подоплеку развода Фетиды с мужем. Он давно хотел переспать с этой загорелой ведуньей с фиалковыми глазами, обожающей морские купания.
И Фетида сейчас готова была подыграть в этом царю богов, только бы отвлечь его внимание от сына.
– Как насчет сегодняшней ночи, громовержец? – прямо спросила она.
– Буду рад провести ее с тобой.
Фетида в радости упорхнула, махнув ему рукой.
