В пору было переименовывать Русский Собор в Российский еврейский конгресс (РЕК). Ибо даже в РЕК не было таких «трижды евреев», как в Русском Соборе.
Дорогой читатель, я рассказывал о свой работе в Соборе, пытаясь показать ее глазами себя самого, того человека, которым я был в те годы. Политически наивного, жертвенного и активного.
Разумеется, теперь я не удивлялся бы, рассуждая, например, о финансировании политической деятельности оппозиции. Более того, сейчас я понимаю, что в любом ремесле есть свои правила игры. Тогда политического ремесла я не знал. Теперь знаю.
И именно за это знание благодарен Собору.
О Национально-республиканской партии России (НРПР) я знал еще в 1992 году, занимаясь штабной работой в Соборе, куда тогда в качестве коллективного члена входила эта партия.
В документах НРПР меня сразу привлек технократический подход, совмещенный со здоровым буржуазным национализмом. Потом мне попалась на одной из демонстраций листовка НРПР с четким антикавказским содержанием. Весьма к месту приводились данные, что более 2/3 всех тяжких преступлений (убийства, грабежи, изнасилования) в России совершается кавказцами. Кстати, эти данные потом ни разу не пытались опровергнуть оппоненты в полемике с НРПР.
Кроме того, я был очарован эстетикой оформления листовки. В НРПР чувствовался стиль. В отличие от серятины иных партий Собора.
Национал-республиканцы были одними из первых, кто покинул Собор. Разгромная критика руководства Собора в газетах национал-республиканцев, тем не менее, никогда не опускалась до пошлых обвинений былых соратников в еврействе.
Она была зла, но умна.
Эта смесь национализма, технократии, и уникальная в то время в среде русских националистов антикавказская направленность была мне крайне близка.
В этой связи достаточно сказать, что это была первая партия, которая провозгласила своей целью отделение Северного Кавказа от России. И это в 1992 году, когда подавляющее большинство «патриотов» еще бредили восстановлением многонациональной помойки СССР!
Я стал искать контактов с руководством НРПР.
Но руководитель партии Н.Н. Лысенко нашел меня сам. И я стал членом НРПР. И был почти сразу кооптирован в Центральный Совет.
Несколько забегая вперед, скажу, что потом наши пути с Николаем Николаевичем разошлись. Он показал себя человеком, абсолютно лишенным морали и чувства товарищества. Но я не питаю к нему никаких отрицательных эмоций. Более того, глубоко уважаю.
Ибо человек не может быть воплощением совершенства во всем на свете. А Н.Н. Лысенко, являясь в то время еще весьма молодым человеком (он лет на десять младше меня, и в то время ему было едва за тридцать), просто гениально, на мой взгляд, основал в России политическое направление технократического русского национализма. Национализма, лишенного истерического антисемитизма, прикрывающего дремучий антиинтеллектуализм.
При этом Н.Н. Лысенко проявил не только незаурядную интеллектуальную смелость, но и смелость политическую. Ибо заявить такие взгляды в истеричной националистической анитисемитской тусовке тех лет было весьма непросто. Но Лысенко не только сумел заявить о своей позиции. Он сумел ее отстоять, и, более того, занять не оборонительную, а наступательную позицию.
Не обладая неограниченными средствами РНЕ и Русского Собора в целом, НРПР отвоевывала и симпатии националистической массовки, и внимание спонсоров и покровителей у РНЕ и Русского Собора.
У оппонентов не находилось никаких аргументов, кроме бессильной злобной ругани на НРПР, между тем, как национал-республиканцы умно, аргументрованно и хлестко развенчивали своих конкурентов.
Одновременно тогда просто гремели подвиги Русского Легиона НРПР, добровольческой военизированной организации партии, набиравшейся боевого опыта в Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье, Боснии и Сербии.
Это было тем более выигрышно на фоне тех же баркашовцев, которым их фюрер запретил участвовать в подобных войнах в качестве добровольцев. Понятно, зачем прикормленному Кремлем нацистскому пугалу реальные дела.
А у НРПР реальные дела были. Более того, мы уже тогда показали, как можно готовить кадры не для клоунады, а для реальной национально-освободительной русской революции.
Да, Лысенко потом потерял партию, потерял сторонников. Но политическое направление, созданное им, продолжает существовать. Пусть и в полузадавленном состоянии.
К сожалению, НРПР не избегла участи русских национальных партий начала 1990-х, и к середине этого десятилетия распалась. Но наследница НРПР – Партия Свободы Юрия Беляева, где я имею честь состоять, жива до сих пор в качестве межрегиональной общественной организации.
Я не буду здесь писать о своих соратниках по Партии Свободы. Ибо это уже не воспоминания, а дела текущие. Скажу только, что лидер Партии Свободы Юрий Беляев, кстати, непримиримый оппонент Лысенко, один из немногих моих личных друзей. Юрия отличает от Лысенко смелость не только политическая, но и личная. А, кроме того, рыцарственность, которую он умудряется сочетать с политическим профессионализмом.
Ибо он далеко не ангел, а жесткий и прагматичный политический боец.
Логика политических действий вынуждает Юрия общаться с некоторыми «коллегами» и «союзниками», с которыми я сам, не будучи профессиональным политиком (вернее зарабатывающий на жизнь отнюдь не политикой), не то что за один стол, а в один туалет не пойду.
Но «с волками жить, по волчьи выть». Однако, если русской национально-освободительной революции суждено будет все же когда-нибудь победить, то этих «союзничков» надо будет разменять у первой же стенки.
Ибо, как я понял еще по работе в Соборе, у настоящих русских националистов нет врагов более непримиримых, чем красная и евразийско-имперская сволочь.
Они думают, что мы об этом не догадываемся, но они заблуждаются.
Итак, события 1993 года я встретил уже в рядах НРПР. Помню, мы сидели в кабинете у довольно известного политика, ученого-политолога и публициста А. Савельева (ныне депутата Госдумы от «Родины»). Он тогда был депутатом Моссовета.
Мы, это группа аналитиков разных партий национал-патриотического толка, объединенных в некий интеллектуальный клуб с претенциозным названием «Союз возрождения России». Большая часть присутствующих аргументировала тезис о том, что Ельцин на антиконституционные действия не пойдет. Я был одним из немногих, кто цинично утверждал, что если сила на его стороне, то, конечно же, пойдет.
Во время спора мне захотелось в туалет. Я вышел и услышал в коридоре, где было включено радио, как Ельцин зачитывает свой знаменитый указ о разгоне Верховного Совета.
Я отнюдь не возбудился, услышав это известие, а спокойно пошел по своим делам. Когда я возвращался, Ельцин еще читал свой указ.
Войдя в комнату к Андрею, я сказал что-то типа «Коллеги, хватит спорить, он уже пошел на антиконституционный переворот». Андрей включил радио в кабинете, и мы молча дослушали ельцинский указ.
