– Почему именно Погосов?
– Он же врач. Кто еще мог это делать? Он у нас психиатр
и заместитель начальника службы безопасности в одном лице.
– Вернемся к вашему другу. Он знает о том, что
происходит в данный момент в вашей компании?
– В общих чертах, может быть. Он обращает внимание, что
я нервничаю. В последнее время с трудом сдерживаюсь, чтобы не закурить снова. А
я ведь бросила сигареты примерно три года назад.
– По просьбе Деменштейна?
– Почему вы так решили? – снова вспыхнула
она. – На что вы все время намекаете?
– Вы сами сказали, что первые полгода работали в
канцелярии обычным секретарем. Значит, уже три года вы работаете на своей
нынешней должности. И вот уже три года как бросили курить. Насколько я мог
заметить, ваш шеф тоже не курит. Я просто сделал надлежащие выводы.
– Он никогда не курил, – кивнула она, – я
тоже решила бросить. Это неправильно, когда секретарь дымит, а ее шеф
некурящий. От меня разило за версту сигаретами. Представляю, как ему было
неприятно.
– Это он вас попросил или вы сами решили бросить?
– Скорее намекнул. А я человек понимающий. Сразу
решила, что брошу курить. И бросила, хотя сначала было очень сложно. Что только
я не использовала. Жвачки всякие, таблетки, пластыри. Я ведь дымила с
четырнадцати лет.
– В это время уже вступали в комсомол, – заметил
Дронго. – Вашим воспитанием не занималась общественность?
– Не занималась, – улыбнулась Регина, – нас
две девочки у мамы. Мы погодки. А отец ушел, когда мне было только тринадцать.
Через год я начала курить, чтобы доказать самой себе, что мы можем выжить и без
него. Хотя было очень трудно.
– Начало девяностых, – вспомнил Дронго, – эти
слова вы сказали неправильно. Было не «очень трудно», а почти невозможно жить.
Вот так станет правильнее.
– Верно, – согласилась она, – вот тогда я и
начала курить. Знаете, что меня спасло? Мамина конституция тела. Она у нас
волейболисткой была, кандидат в мастера спорта. У меня в нее и фигура, и
внешность. Хотя она всегда говорила, что я больше на отца похожа. У него были
такие же миндалевидные глаза. Наполовину был калмыком, значит, я на четверть
калмычка.
– Прекрасно. Но мы все время уклоняемся от основной
темы. Итак, ваш друг знает о том, что у вас происходит?
– Он не имеет к происходящим событиям никакого
отношения, – твердо заявила Регина.
– Я об этом не спрашивал. Мне интересна его реакция на
ваши возможные срывы. Как он реагирует?
– Тоже переживает, когда мы видимся. Хотя в последнее
время это происходит не так часто. У всех кризис, всем приходится больше
работать.
– Вы живете не вместе?
– Честное слово, я не понимаю, почему должна отвечать
на такие вопросы. Да, мы живем не вместе. У меня отдельная двухкомнатная
квартира в доме нашей компании.
– У вашей компании есть собственный дом?
– Значит, вы не все знаете, – улыбнулась Регина,
довольная этим обстоятельством. – У нас два построенных дома. Чуть дальше
Ленинского проспекта. Их заложили еще шесть лет назад, а закончили только в
позапрошлом году. Там, говорят, были неприятности, когда сбежал кто-то из
основных проектировщиков. Или застройщиков. Я точно не знаю. Но дома построили
и успели сдать еще до кризиса.
– У Льва Давидовича там тоже есть квартира?
– Конечно. Последние два этажа. О его квартире писали в
«Уикенде», может, вы читали. «Восемьсот метров над уровнем Москвы», кажется,
так называлась эта заметка.
– И вы живете с ним в одном доме?
– Нет. В соседнем. Но он почти никогда не бывает в этой
квартире. Они с супругой живут на Рублевке. У них там своя дача.
– Где еще могут жить люди подобного типа, –
иронично заметил Дронго, – только на Рублевке.
– Можно подумать, вы живете в трущобах, –
обиделась за своего шефа Регина.
– Нет. Я живу в хорошем и новом доме, где у меня
большая квартира, – очень серьезно ответил Дронго, – и у меня есть
квартиры в других городах. Но их все я купил на деньги, заработанные своим трудом.
В отличие от большинства господ на Рублевке, которые ловко украли деньги у
своих сограждан. Пользуясь моментом, обстоятельствами, выгодной ситуацией,
беспечностью сограждан и покровительством вороватых чиновников. Поэтому есть
большая разница.
– Вы опять на что-то намекаете? – дернулась
Регина. – Ну скажите прямо, что именно вы хотите знать? Я ведь вижу,
чувствую, вы все время ходите вокруг этого вопроса. Значит, вы заработали себе
на квартиру, а я не заработала. Получила ее другим способом. Так скажите об
этом сразу, зачем вы все время виляете?
– Я не виляю. Я просто не хотел вас об этом спрашивать.
И вы напрасно так болезненно на все реагируете. Я не стал бы спрашивать вас о
ваших отношениях с шефом, если бы вы все время к ним не возвращались. Меня больше
интересовала реакция вашего друга. Но раз вы об этом сами заговорили… Вы
встречались со своим шефом?
Она подвинула к себе чашку, налила холодный чай, посмотрела
на Дронго и неожиданно усмехнулась.
– Он ведь наверняка сказал вам об этом, –
произнесла она, глядя на чашку. – Лев Давидович не тот человек, который
станет щадить чье-то самолюбие. Да, конечно, мы встречались. И не один раз…
Глава 6
Наступило молчание. В подобных случаях он просто терялся, не
зная, как следует себя вести. Или как следует реагировать на подобные слова.
Впрочем, это постепенно становилось нормой и уже никого особенно не удивляло. И
не шокировало.
– Я почти уверена, что он вам сказал, – продолжала
Регина, – поэтому вы все время задаете такие вопросы. И про моего друга, и
про мою высокую зарплату. Просто стесняетесь спросить – спала ли я с ним.
Конечно, спала. А вы думаете, что можно сделать карьеру в такой солидной
компании, отличаясь своими особыми талантами? Как сказала одна наша сотрудница
из канцелярии, которая пришла туда за год до меня и будет еще сидеть там много
лет, «сукам везет, особенно если они умеют этим пользоваться». Вот такая у меня
репутация.
– Скорее это репутация компании, – заметил Дронго.
– Компания тут ни при чем. И Лев Давидович не виноват.
Мы сами всегда делаем свой выбор. Осознанно и целенаправленно, – убежденно
произнесла Регина. – Подумайте сами, что произошло. Я устроилась на работу
со своим заочным образованием, после того как работала продавщицей, кассиром,
сотрудником отдела менеджмента в другой компании, сотрудником рекламного
отдела, кем только я не работала. Везде приставали. Нагло, открыто, не
стесняясь. Здесь сразу взяли на работу и сказали, чтобы я забыла про мини-юбки
и обтягивающие платья. Чтобы не злоупотребляла макияжем, в солидных фирмах это
не принято. Через четыре месяца я попалась на глаза Деменштейну. Если скажу,
что случайно, вы, конечно, не поверите, но это было действительно случайно. Я
ничего не придумывала специально. Да и невозможно было придумать, что он зайдет
к нам в канцелярию. Я как раз выходила, и мы столкнулись.
