– Теперь все ясно, – сказала убитым голосом
Регина, – вот что она задумала. Решила таким образом меня удалить. Станет
суррогатной матерью для ребенка Льва Давидовича. Вот мерзавка, я ей покажу…
– Вы прямо как «собака на сене» у Лопе де Вега. Сами не
хотите и другим не даете, – он нарочно подыгрывал женщине, чтобы
проследить за ее реакцией.
– Замире не дам, – отрезала она. – Пусть
рожает от других мужчин. Вы только подумайте, что они могут придумать. Какая
гадость, какое бесстыдство.
– Спать с женатым мужчиной, очевидно, не является
бесстыдством.
– Да, не является, – вызывающе произнесла
Регина. – Он не изменяет своей жене и не зовет меня под венец. Он просто…
расслабляется со мной, отдыхает. Ему это позволено, он много работает.
– Тогда все понятно. Давайте закроем эту тему.
– Насчет суррогатной матери вы сказали правду?
– Я стараюсь всегда говорить только правду.
– Кто вам сказал?
– Какая разница.
– Большая. Если сам Лев Давидович, значит, все решено.
И наша Снежная королева уже все решила. Это она назло мне решила так сделать…
– Вы о себе слишком хорошего мнения. Назло кому-то не
рожают собственных детей. Тем более женщина, которая в силу разных причин, в
том числе и трагических, не может сама родить.
– Вы меня не уговаривайте. Но если вам сказал Матвей
Константинович или наш психолог-психиатр Погосов, то это еще ничего не значит.
Их и близко к Снежане Николаевне не подпускают. Она считает их всех плебеями.
Вы, наверно, знаете, что она сама из профессорской семьи. Вот поэтому она
немного презирает всех, у кого папа с мамой не были докторами наук. Даже мужа
своего немного презирает, ведь его отец работал на металлургическом комбинате,
был обычным производственником.
– А если мне об этом сообщил Валерий Арсаев?
– Значит, это он сообщил, – убитым голосом
произнесла Регина, – значит, все правда. Этот тип все точно знает. Ему
одному она доверяет. Только ему среди нас всех. Тогда все правда.
– Мне показалось, что наоборот. Я слышал, как она его
ругала.
– Это ничего не значит. Она его всегда ругает. Но он
единственный, кто вхож в их семью, кто может туда приезжать в любое время
суток. Меня туда не пускают даже близко. Вы знаете, что она три раза
вычеркивала меня из списков приглашенных на наши корпоративные вечера? Можете
себе представить, какая она дрянь? Но я молчала, понимая, что нельзя возражать.
– Два раза, – поправил ее Дронго.
– Вам уже и это сообщили. Да, только два раза. Увижу
Валерия и вырву его поганый язык. Чтобы меньше болтал. Всем рассказывает обо
мне гадости. А знаете почему? Он подъехал ко мне, еще когда я была в
канцелярии. Ну я его тогда и послала куда-то далеко. Вот с тех пор он меня и не
любит. А сам слюни пускает. Особенно когда мы летаем втроем. Его никто не зовет
на приемы, а мы с Львом Давидовичем там всегда бываем.
– Вчера вы называли его умницей и прекрасным товарищем.
– Я и сейчас скажу, что он умнее многих. А как товарищ…
Гусь свинье не товарищ, он бывает хорошим, когда ему нужно. И с кем нужно,
чтобы произвести впечатление.
– Он больше не пристает?
– Сейчас нет. Боится. Правда, несколько раз пытался
завести об этом разговор. Мол, ты молодая, тебе нужно разнообразие. Я его с
этим разнообразием тоже далеко послала. У меня есть друг, про которого он тоже
знает. И Лев Давидович. Больше, чем достаточно. Нет, вы подумайте только, какой
он мерзавец. Ничего, я ему отомщу. Он думает, что так и останется
безнаказанным. А сам готов пятки лизать Льву Давидовичу, чтобы в состав совета
директоров попасть. Но он придумал трюк получше. Решил действовать через
Снежную королеву. Напрасно старался, ничего у него не получится. Ой…
Она обернулась. На пороге стоял Валерий Арсаев. Возможно, он
услышал ее последние слова.
– Много лишнего болтаешь, – гневно произнес
он. – Вас вызывает Лев Давидович, – обратился Арсаев к Дронго, и
когда они вышли из комнаты, Валерий тихо шепнул Регине: – А тебя я удавлю, если
посмеешь еще раз свой рот поганый раскрыть.
Глава 13
Кабинет Льва Давидовича не поражал своей роскошью.
Обставленный в минималистском стиле, он как раз поражал отсутствием изысканной
мебели или дорогих кожаных диванов. Здесь все было достаточно функционально и
приспособлено для работы – от большого кожаного кресла хозяина кабинета до
плазменного экрана телевизора, стоявшего в углу. Только очень внимательный
человек мог бы понять, что ковры, лежащие на полу, – образцы ручной работы
из натурального шелка и стоят несколько десятков тысяч долларов, а картина
Серова, висящая на стене, является подлинником.
Мебель была заказана в Италии по эксклюзивным образцам и
делалась из особой породы красного дерева. Она стоила как дорогой автомобиль,
но внешне была похожа на обычную. Компьютеры и телефоны, установленные на
столе, были без логотипов названий фирм, так как тоже собирались по особым
заказам. В углу, рядом с книжным шкафом, находилась незаметная дверь в так
называемую комнату отдыха для президента компании.
– Добрый день, господин Дронго, – встал из-за
стола Деменштейн, подходя к эксперту и пожимая ему руку, – со вчерашнего
дня мы пытаемся решить, как нам жить дальше. Если Френкель и компания знают о
наших проблемах, то они уже наверняка ищут Неверова параллельно с нами. И у нас
не может быть уверенности, что они не придут к финишу первыми.
Вошедший следом за Дронго Валерий Арсаев явно порывался
что-то сказать, но не смел перебить президента.
– Я полагаю, что эта опасность существует, –
кивнул Дронго, – но мне кажется, что они его не найдут. Более того, я все
больше склоняюсь к мысли, что он не просто пропал, а его физически устранили.
– Садитесь, – показал Лев Давидович на два кресла,
стоявших в углу. Они вместе с Дронго разместились в них. Арсаев взял стул и
присел невдалеке, готовый вступить в беседу, если понадобится.
– Почему вы так думаете? – спросил
Деменштейн. – У вас есть основания полагать, что его убили?
– Да. Все больше и больше. Я сегодня утром видел его
дачу. У него там был достаточно большой участок, и сразу заметно, с какой
любовью и вниманием он относился к этим насаждениям. Внезапно исчезнув, он
обрекает свой участок на фактическую гибель. Для человека, который много лет
ухаживал за дачей, это равносильно собственной смерти. Он бы обязательно
кого-нибудь попросил присмотреть за участком или за домом. Можно было придумать
любой повод. Даже смертельная угроза не причина для того, чтобы так все
бросить. Бросить фактически дело своей жизни. Кроме того, у него остались
внуки, которых он очень любил. Хотя бы ради них он должен был подумать о своем
участке.
– Интересно. Вот что значит свежий взгляд, –
строго сказал Лев Давидович, обращаясь к Арсаеву. – Нашим бы подобное и в
голову не пришло. И наш психиатр тоже хорош, ничего не понял.
