— Тарквин сказал, что я легко разберусь в этих вещах! — пожаловалась волшебница. — Но это мне не под силу.
— Фануил знает о них кое-что, — сказал Лайм — он мог бы ответить на многие ваши вопросы.
— Да, но его не было дома, и я сама попыталась понять, что тут к чему. И в конце концов пришла к простому решению. То, что мне нравится, — я заберу. То, что не нравится, — оставлю в вашем распоряжении.
Лайам кивнул и прокашлялся, все еще несколько ошеломленный бесцеремонностью этой особы. Грантайре встала — одним плавным движением — и отряхнула подол платья.
— А теперь я бы чего-нибудь съела! — заявила она.
М-да, нечего сказать, гостеприимный хозяин. Ушел, оставив гостью голодной. И напрочь забыл, что печь подчиняется только ему.
— О да, конечно… Простите…
Они прошли на кухню, и, поскольку волшебница на вопрос, что ей приготовить, равнодушно пожала плечами, Лайам решил угостить ее морским пирогом.
— Это самое распространенное местное блюдо, — пояснил он, ставя тарелку на стол.
Грантайре кивнула и, аккуратно разрезав пирог, кивнула еще раз, когда от горячей начинки пошел ароматный парок. Она ела быстро, не особенно церемонясь с начинавшими крошиться кусками, — просто подхватывала крошки сложенной в скобку ладонью и отправляла в рот. Лайам поймал вдруг себя на том, что завороженно следит за каждым движением гостьи. Его умиляло, как ловко она выуживает из недр пирога кусочки рыбы и скармливает коту. Он понимал, что ведет себя не очень-то деликатно, но заставить себя отвернуться так и не смог.
Насытившись, Грантайре переместила тарелку с остатками пищи под стол, чему ее кот был несказанно рад, и удовлетворенно откинулась на спинку стула.
— Очень вкусно, — пробормотала она. — Я, признаться, давненько не ела рыбы.
О небо! Какая у нее ровная и гладкая шея!.. Лайам тряхнул головой, отгоняя непрошеные мыслишки, и вдруг вспомнил:
— Я поговорил с госпожой Присциан. О тех бумагах, которые вас интересуют. Она обещала их поискать и завтра скажет, нашла ли.
— Чудесно! И она позволит на них взглянуть? — Волшебница выпрямилась и чуть подалась вперед, явно обрадованная. Ее губы чуть приоткрылись, и Лайам заметил, что они — разные: нижняя была более пухлой. А еще он заметил, что золотисто-каштановая рыжинка волос Грантайре очаровательно контрастирует с белизной ее кожи. «Эй, о чем это ты думаешь, парень?!» Ему вновь пришлось одернуть себя.
— Да, — сказал он. — Позволит. Но она совсем не уверена в том, что ее поиски будут успешными. Эйрин умер довольно-таки давно…
— Жизнь и смерть значат для магов гораздо меньше, чем для всех остальных людей, — заметила Грантайре. — И если Эйрин делал какие-нибудь записи, то…
— Как бы там ни было, — продолжал Лайам, отводя глаза в сторону, — я прошу вас учесть, что госпожа Присциан — дама почтенная и пожилая. Возможно, ее представления о приличиях и расходятся с современными, но…
Он, смешавшись, умолк.
Грантайре досадливо поморщилась, однако буквально через мгновение ее лицо вновь стало спокойным. Она демонстративно потеребила узкую лямочку на своем оголенном плече и сказала:
— Полагаю, вы имеете в виду это… Можете не волноваться. Я, конечно же, надену что-нибудь более отвечающее принятым здесь меркам, я стану кланяться во все стороны и вообще вести себя тише воды. Вашей почтенной даме не к чему будет придраться.
— Надеюсь, вы понимаете, — Лайам старался сгладить неловкость, повисшую в воздухе после его слов, — что я забочусь в первую очередь о том, чтобы ваша встреча с вдовой прошла хорошо. Лично меня ваш наряд ничуть не смущает, однако…
— В самом деле? — с живостью перебила его Грантайре. — Тогда почему вы краснеете всякий раз, как смотрите на меня? И это довольно странно, ведь дневник Тарквина Танаквиля рисует совсем другой ваш портрет.
Как и следовало ожидать, Лайам тут же и совершенно непроизвольно залился густой краской. Не зная, куда девать глаза от смущения, он откашлялся и пробормотал.
— Тарквин вел дневник? Я и не знал.
— Да, я нашла его в библиотеке. В основном он содержит записи о магических опытах, но среди них частенько встречаются отступления личного плана. Там довольно много говорится о вас.
— Вот как? — Лайам опять кашлянул, не зная, как выйти из затруднительного положения. — Мне… мне тоже хотелось бы ознакомиться с ними.
Грантайре покачала головой.
— Не думаю, что вам стоит это читать. Тарквин отзывается о вас в весьма лестном тоне, но вы же знаете — он был человеком прямым. Кое-какие его замечания могут вам совсем не понравиться.
Лайам усмехнулся. Кажется, гостья решила его поддразнить.
— Именно эти отзывы меня и интересуют больше всего.
— В таком случае, любезный сэр, вы опоздали. Я заберу эту тетрадку с собой. Там много полезного для меня, а вам… вам она совершенно неинтересна.
Ага, негодница хочет его помучить. Чтобы теперь он терзался в догадках, что там такое о нем могли написать? Внезапно Лайам осознал, что ему совершенно не хочется прекращать эту беседу. Он подошел к столу и сел, глядя Грантайре в глаза.
— Я все хотел вас спросить… Почему вы ни разу не поинтересовались, как умер Тарквин? Ведь вы с ним как будто дружили. Неужели обстоятельства смерти друга для вас не важны?
— Я обо всем знаю от него самого, — спокойно и дружелюбно ответила Грантайре. — Тарквин являлся мне после смерти — я вам уже говорила.
— Ах, да… — ответил Лайам. — Конечно.
Он лихорадочно размышлял, о чем бы еще спросить, и очень обрадовался, когда Грантайре заговорила сама.
— Что меня действительно интересует, так это зачем ему вообще понадобилось посещать этот мир? Я спросила, но он не ответил. Только сказал, что у него в Саузварке имеется какое-то дельце. Вы знаете, что он имел в виду?
Лайам знал, но говорить ему не хотелось. Ему хотелось слушать и слушать этот чарующий голос. Поэтому он ответил так кратко, как только смог.
— К нему обратились за помощью слуги Лаомедона — грифоны. Жрецы новой для Саузварка богини Беллоны взяли их товарища в плен. И собирались принести его в жертву в день освящения нового храма.
— Беллона? — повторила вопросительно Грантайре. — Богиня, о которой судачат на всех дорогах Южного Тира? Она что, и впрямь явилась жителям этого захолустья?
Лайам кивком подтвердил, что это действительно так. Волшебница, приподняв бровь, задумалась, потом спросила:
— И вы все это видели своими глазами?
— Да, — с некоторым колебанием произнес Лайам. — В какой-то мере. Я был занят. Я… я помогал Тарквину.
Грантайре кивнула, как будто именно это и ожидала услышать, затем встала из-за стола.
— Думаю, вам, да и мне тоже, пора отдохнуть. Нынешний день был очень долгим.
