— Ах, почему мы не сохранили остатки той пентаграммы, — вырвалось у Эласко. Лайам пропустил это восклицание мимо ушей.
— Кто лучше других мог бы ответить, что там за заклинание они сотворили?
Юноша просиял.
— Тот, кто им это заклинание продал?
— Верно! — сказал Лайам, затем уточнил: — Но это — не Релли. Во-первых, Релли мог и не разбираться в том, чем он торгует, а во-вторых — он мертв. Нас интересует тот, кто продал запретные наставления Релли. Теперь давайте рассмотрим, что случилось неделю назад.
Пассендус приехал в Уоринсфорд из Харкоута, разыскивая человека, совершившего некий проступок, позволявший пустить по его следу карателей из холодной палаты.
— Скорее всего, незнакомец, которым интересовался Пассендус, и продал Релли запретные тексты. Я лично не сомневаюсь, что это так. Я также уверен, что именно он и убил посланца харкоутского магистра. Итак, мы теперь знаем, у кого есть ответы на все наши вопросы. Остается только найти этого человека и взять под арест.
Лицо юноши на миг озарилось радостью, но тут же сделалось хмурым.
— Как же мы его арестуем? Он ведь наверняка чародей, и притом — очень искусный.
— Похоже на то, — отозвался Лайам и тоже нахмурился. Арестовать мага, бросившего вызов всей гильдии, вряд ли будет легко. — Возможно, госпожа Саффиан нам что-то подскажет. Или мы сами придумаем что-нибудь. Короче, когда дойдет до дела, мы справимся. Преступников сначала разыскивают, а уж потом заключают в тюрьму.
Эласко озадаченно смолк. Мудрость изреченной сентенции явно его поразила.
Постоялый двор, где снимал комнатенку Пассендус, находился неподалеку от рынка, и таверна его даже в такое относительно спокойное время суток, как полдень, уже не вмещала в себя всех желающих выпить и закусить. Многих клиентов обслуживали прямо за столиками, вынесенными на улицу, и Лайам с Эласко еле сумели протиснуться внутрь заведения, зал которого походил на сказочную пещеру, до отказа забитую людской гомонящей ордой.
— Я приведу хозяина, — сказал Эласко и куда-то делся. От нечего делать Лайам принялся оглядывать помещение и нашел, что общий зал «Длани Герцога» целиком разместился бы на любой его половине. Буфетчики, возвышавшиеся за стойками, казались героическими воителями, защищающими свои бутылки и бочки от натиска неуемных врагов. Он никак не ожидал, что Пассендус поселится в таком шумном месте. Слишком уж оно не вязалось с изяществом облика таинственного посланца гильдии магов.
«И для убийства тут слишком уж многолюдно, — подумал Лайам. — Жизнь рынка не затихает даже ночами. Всегда есть опасность, что тебя могут увидеть, в какое бы время ты сюда не зашел».
А собственно, надо ли было убийце сюда заявляться? Лайам повертел в голове эту мысль и послал Фануилу вопрос:
«Можно ли вызвать у человека смех, не находясь с ним рядом?»
«Нет, — через мгновение отозвался дракончик. — Того, на кого налагаешь чары, необходимо видеть. Иначе ничего не получится. Смех, сон, чесотка — все эти заклятия таковы. Смотреть надо и тогда, когда хочешь остановить кровь».
«Ну, хорошо-хорошо».
Лайам скривился и фыркнул:
— Надо же — еще и чесотка!
Вернулся Эласко, таща за собой надутого толстячка.
— К вашим услугам, квестор, — неприветливо пробормотал владелец гостиницы. — Идемте со мной! — Прежде чем Лайам успел отозваться, толстячок повернулся и пошел прочь, бесцеремонно расталкивая толпу. — У меня и без того жизнь тяжелая, — брюзжал он, поднимаясь по лестнице, — я уже кучу денег потерял из-за этого чародея, того и гляди потеряю еще! Это хорошо, что он сдох, вот вам и весь сказ! — вызверился вдруг толстячок, останавливаясь на площадке. — Он свое получил, однако в его комнате никто не хочет теперь жить — из-за вони. И если завоняет сильнее, сбегут остальные жильцы! — Из коридора на лестничную площадку и впрямь сочился какой-то душок, очень слабенький, но все-таки ощутимый и неприятный. — Я пиво не разбавляю, я плачу налоги, я воздаю богам должное, и все равно мои постояльцы мрут в номерах. Прямо кара небесная, но скажите, за что? Прислуга не в состоянии разобраться, что там воняет! Может, хоть вы поймете! — Толстяк ткнул пальцем в глубь коридора и повернулся, чтобы уйти, но Лайам придержал его за руку.
— Простите мою назойливость, — сказал он с явным сарказмом, — но пара моих вопросов никак не должна вас отяготить. В ту ночь, когда был убит чародей, работы хватало?
— Работы? О боги, работы хватает всегда. Стряпня, уборка, подвозка продуктов…
— Посетители. Их было много? Общий зал таверны был полон?
— Да, — быстро ответил хозяин, сообразив, что квестор начинает сердиться.
— А сколько комнат у вас было занято?
— На этом этаже — всего две. В одной ночевал чародей, в другой — человек, за которого я могу поручиться.
— Прекрасно, — сказал Лайам. — Этот человек сейчас здесь? Мы можем поговорить с ним?
— Он скупщик шерсти, квестор. Агент герцога. Он уехал на север.
— Мы говорили с этим агентом, — вмешался Эласко. — Он спал и ничего не слыхал.
— Ладно, тогда скажите мне еще вот что. Этот чародей, он ведь не сидел в своем номере сиднем, а куда-то там уходил. Он не дал вам понять, куда направляется? Может, спрашивал, как пройти к какому-то месту?
Хозяин немного подумал, затем покачал головой.
— Нет, квестор. Я сам носил ему хлеб и пиво. Он ни о чем не расспрашивал. Он вообще все время молчал.
Лайам усмехнулся и отпустил толстячка.
— Благодарю вас. Ступайте к своим клиентам.
Хозяин, как шарик, скатился по лестнице вниз. Лайам вошел в коридор и, толкнувшись в ближайшую дверь, тут же получил подтверждение, что попал куда надо.
Его окатило смрадом, и он узнал этот смрад. Так воняют недельной давности трупы. Эласко, задыхаясь, поднес к лицу обе ладони. Лайам выругался и зажал пальцами нос.
— Боги! Не загляни мы к матушке Хэл, я мог бы поклясться, что тело все еще здесь!
Еще не закончив фразы, он понял, что вывод поспешен. Запах был силен, и все же разлагающийся покойник уже смердел бы на весь постоялый двор. «Возможно, тут спрятана какая-то часть его тела?» — подумал он и скривился, представив, какая.
— Не полагаете ли вы, — проговорил Эласко, кашляя и вытирая рукавом слезящиеся глаза, — что такой запах может источать призрак усопшего?
— Я полагаю, что где-то издохла крыса, — мрачно ответил Лайам. — Крыса, кошка, собака или пара мышей.
Кроме удушающей вони, в комнате не наблюдалось ничего необычного. Большая кровать с балдахином, стол, стул, подставка для умывального тазика. Имелось тут и окно, и Лайам поспешил его отворить. Бодрящий весенний ветерок тут же вытеснил отвратительный запах и позволил обоим квесторам свободно вздохнуть.
