Тесная средневековая улочка старого города была, как нарочно, полна народу. Одни прохожие шарахались, другие, напротив, пытались задержать беглеца. Эшер ударил кого-то, сбил с ног торговку и почтальона, свернул в арку, ведущую в другой двор, и, миновав еще одну кухню, вылетел прямиком на компанию юных гусарских офицеров в желто-голубых мундирах, расположившихся за столиком в открытом кафе. При виде Эшера они вскочили, звеня шпорами и хватаясь за рукояти сабель…
Ему удалось отделаться от погони лишь в следующем дворе, где он удачно взбежал по темной лестнице, пропустив мимо полицию, офицеров и прочих преследователей. Не пощадив усов, сорвал со рта клейкий пластырь и, выждав, пока стихнет шум, покинул свое убежище.
От боли в боку останавливалось дыхание. Рана под повязкой снова начала кровоточить. Пробирал холод. Преодолев легкий приступ головокружения, Эшер заторопился в сторону Грабена, роясь в карманах и сильно надеясь найти там кое-что еще, кроме носового платка.
Удача сопутствовала ему. Расплачиваясь вчера за кофе десятифлориновой купюрой, заимствованной когда-то у Кароли, он был схвачен болью в боку и поэтому просто сунул сдачу в брючный карман. Денег было достаточно, чтобы приобрести на блошином рынке какую-никакую куртку. И еще билет на трамвай, идущий куда-нибудь подальше от этих опасных мест.
8
До четырех дня Эшер проболтался на окраине, помаленьку приходя в себя.
Он перекусил в одном из тех кафе под открытым небом, что были рассыпаны вдоль дорожек для верховой езды в Фолькспратер. Уничтожая чешскую сосиску, Эшер краем глаза следил за широким гравийным трактом, бегущим мимо шарманок и каруселей, вокруг огромного чертова колеса и уводящим в ржаво-серые цитадели Императорского охотничьего парка. Однажды среди тонких стволов мелькнули гусарские мундиры, вызвав в Джеймсе неприятные воспоминания.
Если начнется война, у Англии по крайней мере не будет общего фронта с Австрией.
Однако мысленная улыбка исчезла, стоило ему вспомнить об Эрнчестере. Какой бы договор ни заключили между собой
Кароли и вампир, теперь, после пленения Антеи, правила игры неминуемо изменятся. Точнее – уже изменились.
Эшер зябко передернул плечами под ветхим пальтишком.
Как долго Фэйрпорт вел двойную игру? Судя по поведению Кароли, чуть ли не с тех пор, как накрылось контрабандное русское оружие. На первый взгляд странно, почему он сразу же не рассказал Кароли о цели прибытия Эшера в Вену. Возможно, сотрудничая время от времени с австрийскими службами, сам он не считал себя их человеком. Двурушники наподобие Фэйрпорта вообще часто придумывают себе самые невероятные и нелепые оправдания. Эшер вспомнил американского миссионера в Китае, который не предупредил его о готовящейся атаке мятежников, якобы опасаясь, как бы их китайский покровитель не прознал, что его (покровителя) сын завел любовницу в том районе Тьенцина, где эта атака должна была приключиться.
Может быть, Кароли просто не спросил Фэйрпорта об Эшере, полагая, что эту информацию ему проще добыть из других источников.
И Эшер снова содрогнулся, вспомнив страшную смерть своего проводника-чеха в Альпах.
Фэйрпорт увлекся своими исследованиями примерно в конце восьмидесятых. Качественные материалы, оборудование, научные экспедиции – все это дорого стоит, а Фэйрпорт – человек небогатый. Все-таки хороший агент не должен иметь уязвимых точек – ниточек, за которые может дотянуть враг.
Как Кароли. Гладкий, пустой человек, для которого главное – работа.
Эшер оглянулся на газетный киоск, где ежилась от холода продавщица, и прикинул, насколько стоит доверять Холивеллу.
Возможно, Кароли перекупил не только Фэйрпорта. Лучше всего, конечно, подождать до семи и оставить послание в кафе Доницетти, назначить встречу..
Он подошел к киоску и купил свежий номер «Нойе–Фрайе-Прессе». На последней странице – мелко набранный заголовок:
ТЕЛО КРУЖЕВНИЦЫ НАЙДЕНО В ВИНОГРАДНИКЕ
Эшер пробежал текст заметки, споткнулся на словах «обескровленный труп». Название местности, где было найдено тело, было ему знакомо. Полчаса езды до лечебницы Фэйрпорта во Фрюхтлингцайт.
Итак. Он незряче смотрел на яркие павильоны, на музей восковых фигур, слуха коснулись отдаленные звуки музыки. Играли «Вальс цветов».
Итак. Кружевница. Мелкая сошка – вроде той парижской проститутки.
Конечно, Кароли знает, кого подцепить. Чья смерть не вызовет большого шума.
Эрнчестер был там прошлой ночью.
Фэйрпорт выполнил свою задачу. Исследования возможного применения вампиров проведены. Кароли уверен, что сотрудники Департамента просто не способны принять все это всерьез.
А вот Эрнчестер – хочется надеяться! – свою задачу еще не выполнил.
Сегодня – сейчас! – граф еще пребывает там же, гдe, по идее, должна находиться его супруга. Но зная, что Фэйрпорт и его лечебница засвечены, все они вскоре бесследно растают в ночном тумане, оставив на память пару пятен крови да смутные слухи.
По дорожке промчался фиакр. Кучер, привстав на козлах, весело присвистнул. Солнце стального цвета нисколько не согревало. Эшер вновь поежился и согрел руки дыханием.
Можно, конечно, взять самый дешевый билет до Мюнхена – в крайнем случае проехать зайцем в багажном вагоне (Эшеру уже приходилось проделывать нечто подобное). Если Бурдон до сих пор глава мюнхенского отделения… если само отделение еще не прикрыли, можно будет раздобыть денег на билет до Англии. Сообщить, что Фэйрпорт – предатель, что он работает на Кароли (очень опасный человек!), и умыть руки. Вернуться домой, к Лидии, которая, должно быть, бомбардирует сейчас Фэйрпорта телеграммами… Эшер и так сделал здесь все, что мог. Не его это дело! Правда, Антея – в руках Кароли. И известно, где находится Эрнчестер. Вот в чем суть. В киоске был телефон. Но полиция, несомненно, разыскивает Джеймса, аппарат Холивелла наверняка прослушивается.
Когда Эшер садился за столик, в кафе под открытым небом находились еще несколько таких же безумцев, прихлебывающих кофе и поглядывающих в грязные воды канала. Теперь Эшер был один. За рекой куранты Святого Стефана пробили три.
Джеймс заставил себя подняться, сунул озябшие руки в карманы и, оглядев на всякий случай окрестности, двинулся в сторону Пратерштерн, где собирался на последние пфеннинги приобрести билет на трамвай, идущий в сторону Венского леса.
Сразу после наступления сумерек Эшер почувствовал за собой слежку.
Покинув трамвай, он ковылял по лезущей вверх дороге, что вилась среди ржавого редколесья. Ходьба согревала, хотя боль отдавалась в боку при каждом шаге, – и наконец Эшер присел отдохнуть на низкую каменную стенку, отделявшую дорогу от виноградника. Когда собрался с силами, колоколенка деревенской церкви неподалеку огласила окрестность пятью ударами.
Несколько раз его обгоняли телеги, один раз мимо прокатил автомобиль, однако с сумерками такие встречи становились все реже и реже. Ветер разогнал облака, всплыла в ледяном круге серебряная монета луны. К шести стало совсем темно.
