— Понятно, — перебила Мари, — большая чистка старых мамонтов из окружения Гейдара. Не слушаются Ильхама.
— Да, зарвались, — снова подал голос водитель. — Разогнали демонстрацию еще.
— Кто рвался в бой?
— Как обычно: «Мусават», «Милли истиглал», «Народный фронт».
— У нас передавали, что они шли с обрезками арматуры, пострадали многие полицейские.
— Брехня, — уверенно сказал водитель. — Полиции было вчетверо больше, чем демонстрантов. Но все это чепуха — предвыборная возня. Нет в стране Расула Гулиева — он один мог бы порядок навести.
Марат выразительно взглянул на Сергея — он не понимал, о чем идет речь. Тот тихонько махнул рукой — не обращай, мол, внимания, потом шепнул:
— Гулиев — бывший председатель парламента, еще при Гейдаре Алиеве сбежал в США. А остальные — так, мухи… — Вслух он спросил: — А по-настоящему важное что-нибудь есть?
Водитель, казалось, совсем бросил смотреть на дорогу и повернулся в салон:
— Три самых популярных слова в Азербайджане — доллар, рус пулу и евро. Остальное — гялюм.
Все засмеялись. Гюльзар на всякий случай объяснила:
— Рус пулу — это российские деньги!
— А манат — что, совсем непопулярен?
— А вы курс видели? Где манат, а где евро! Манат в 5540 раз менее популярен, чем евро — по курсу!
В гостинице «Азия», целиком отведенной под масштабную встречу, царила суматоха с поселением многочисленных жильцов. Следующим утром должны начаться работа совещания и сопутствующие мероприятия — научные, экономические, культурные. Происходил как бы генеральный смотр или репетиция открытия трубопровода. Что и говорить — они откладывались с месяца на месяц, а обстановка была тревожной.
Попрощавшись до вечера с новыми знакомыми, Мари Кунц оставила вещи и хлопоты на долю своего оператора Элдриджа, а сама прошла в апартаменты Маркуса Миллера, которые располагались в конце коридора на третьем этаже. Это часть охранялась отдельно — и не местными «рембо», а настоящими лондонскими секьюрити. Спокойствие каспийского представителя British Petroleum стоило дорогого. Здесь же — напротив — размещались американцы и японцы.
Мари, пройдя последовательно две проверки, попала в номер «люкс» — по-восточному роскошный и безвкусный на ее взгляд. Миллер поздоровался с ней как с хорошей знакомой:
— Рад вас видеть. Рассказывайте новости.
— Может быть, сразу пригласить Дейла Снайдера? Сэкономим время.
— Не люблю этого янки, он уже в костях у меня сидит со своими «Каспийскими эскадронами». Что думают по этому поводу в Лондоне?
— Лорд Джон Браун очень опасается этой американской затеи. Специальные силы для охраны вышек и трубопровода — соблазнительная затея… — она прервала речь.
В дверь постучали, на специальном столике вкатили легкий ланч с большим заварником английского чая и быстро удалились. Мари всегда завидовала умению Миллера вышколить прислугу, не прилагая к этому заметных усилий.
— Однако Соединенные Штаты настаивают на этой идее больше из политической идеи присутствия на Каспии. Реально защитить 1762 километра трубы на территории трех стран — невозможно. Это может только обозлить Москву, и она всерьез поможет кому-то из наших врагов.
Маркус Миллер, по-английски невозмутимо и тщательно намазывавший бутерброд, небрежно заметил:
— Вы говорите прописные истины, а я спрашиваю о новостях.
Мари внутренне ощетинилась, этот лощеный аристократ всегда раздражал ее и — надо признаться — делал это умело. И все-таки она соглашалась работать с ним, потому что его профессиональные качества не оставляли желать лучшего. А результат — это главное.
Подавив враждебное чувство, Мари продолжала:
— Лорд Джон Браун — как Председатель правления British Petroleum — предлагает пойти навстречу одним силам в России, чтобы нейтрализовать другие — чрезвычайно опасные. Саакашвили пытается обуздать Южную Осетию методами грубого давления, при помощи военных. Защищая таким образом нефтепровод, он может добиться обратного результата. Сделав реверанс Кремлю, мы обезопасим себя гораздо надежней.
— И дешевле, в конечном итоге, — вставил Миллер. — Я согласен с мнением сэра Брауна.
«А как же иначе!» — подумала Мари.
— Иначе и быть не может, — прочитал ее мысли Маркус. — Но что вы имеете в виду конкретно?
— По нашему настоянию, господин Ольховский — русский олигарх, который, как вам известно, получил в Великобритании политическое убежище, надавил на свои рычаги в Москве. В результате сегодня в Баку прибыл некто Смирнов с довольно конструктивными предложениями. Концерну его отца переданы сомнительные права бывших владельцев и, что гораздо серьезнее, важная документация. Они готовы реанимировать глубоководные вышки на Гюнешли.
— Те, которые принадлежали российским военным?
— Да.
— Об их участии не может быть и речи, — твердо заявил Миллер.
Мари кивнула:
— Конечно, это аппарат ГРУ — причем представители наиболее скомпрометировавшей себя части. В настоящее время они уже выведены из игры. Усилиями Ольховского, который имел с этими генералами давние связи еще по Чечне, мы будем иметь дело не с ними, а с вполне вменяемыми современными бизнесменами. Смирнов-отец — европейский дипломат с хорошей репутацией.
Попросив разрешения у дамы, Миллер закурил тонкую сигариллу с мундштуком.
— Вы думаете, этот шаг обезопасит трассу?
Мари сделала выразительный жест ладонью, наморщив нос:
— Мы должны повести себя настолько разумно и требовательно, чтобы они осознали необходимость политических гарантий — и доказали свою способность дать такие гарантии.
Миллер выпустил кольцо дыма:
— Звучит весьма стратегически, — проронил он, — но, повторяю, что конкретно вы предлагаете? Пустить их к пирогу и взять подписку о лояльности?
Все-таки этот сноб невыразимо раздражал ее. Мари едва не фыркнула:
— Им надо кинуть приманку, втянуть в игру на нашей стороне, а затем заставить их занять однозначную позицию в Москве и в Баку. Для этого мне нужна ваша санкция, поддержка, ваши соображения и предложения этого чертова янки Дейла Снайдера.
— Другими словами, вы предлагаете мне оставить свои дела и заняться разработкой вашей операции? — удивился Маркус.
Мари Кунц наконец рассердилась:
— К началу инспекционной поездки вдоль трассы мы должны доложить план нашей общей операции лорду Брауну… и моему начальству, конечно.
— Вы чертовски убедительны, — сдался Маркус Миллер и улыбнулся.
«Уже придумал какую-то гадость, — решила про себя Мари Браун. — Он не может не отомстить…»
