Пузатый грузин в расстегнутом пиджаке сказал:
— Я голосую «за». И предлагаю взорвать эту станцию к чертовой матери.
— О конкретных способах — чуть позже. Сейчас голосуем принципиальное решение, — строго поправил его председатель собрания. — Теперь наши русские… и болгарские друзья.
Боб ответил:
— Скажу за двоих: мы готовы принять личное участие.
— Эдуард Сакварелидзе, ты самый опытный политик из нас, что говоришь?
— Меня интересуют не деньги, как всех вас, а политический курс страны. Я за то, чтобы нанести серьезный удар по Саакашвили. «За»!
— Рамаз Хоштария, ты наша сила, что скажешь?
— Если не ударим сейчас, проиграем все. Удобный момент настал — и у меня все готово. «За».
«Два опальных предпринимателя, представитель старой шеварднадзевской гвардии из парламента и уголовный авторитет из спортивной мафии — классический подбор, — подумал про себя Марат. — За каждым стоит влиятельная группировка. Первые воровали и приватизировали, вторые обеспечивали законы и решения, третьи стали силой большей, чем армия и полиция. Классика! Молодые волки отогнали их от кормушки — и они готовы на все, чтобы отвоевать свое право. Мы оказались в нужном месте».
Давид подвел итог:
— Я не сомневался, что мы примем единогласное решение. Давайте говорить о конкретном плане.
Его перебил боксер:
— Прежде чем мы откроем свои планы, я хочу знать, почему вместо известных нам людей появились эти двое русских. Ты вчера привел убедительные аргументы, но мне этого недостаточно.
Марат подумал: «Бандит мыслит практически — и он совершенно прав».
— Известные нам люди вчера были здесь, вы это знаете, но сегодня они далеко…
— Если Зураб и Кожан не захотели работать, надо обходиться без них. Зачем непроверенные участники?
Давид попытался объяснить:
— Нам нужны профессионалы, а Кожан давно знаком с господином Суворовым. Это отряд «черной метки», дорогостоящие специалисты, которых прислали из Москвы для решения важных вопросов…
— Они не нам служат, — уперся бывший боксер. — Мои люди все сделают сами.
Вмешался Марат:
— Это не те вчерашние сопляки «все сделают сами»?
Рамаз Хоштария побледнел, ему было сделано публичное оскорбление:
— Вы не знаете, с кем говорите… — начал он повышать тон.
Марат снова перебил:
— Разве Рамаз предлагает нас отпустить? Он хочет нас убить, — давайте называть все своими именами. Мы ведь уже знаем ваши имена и…
Марат не успел договорить. Дверь в кабинет распахнулась и в нее ворвался человек с автоматом, за которым следовала целая группа. На самом деле человек этот — вчерашний знакомец Гига — успел только приоткрыть дверь и сделать половину шага. Марат неуловимо быстро взмахнул рукой, послышался сухой стук лезвия, вонзившегося в дерево, — и все увидели своими глазами убедительный образец ювелирной работы профессионала. Старинный кинжал с червленой чеканкой, которым за завтраком резали мясо и который, оказывается, Марат прихватил с собой, — сейчас он глубоко засел в дубовой двери, пригвоздив у самого корня ухо Гиги. Его голова оказалась прижата к деревянной панели, а сам боевик загораживал вход, не пуская остальных.
— Стой! — крикнул им их предводитель Рамаз, потому что Боб уже держал его голову в захвате, вставив свой пистолет прямо в глаз. Марат успел укрыться за книжным шкафом со старинными фолиантами, выставив перед собой пистолет и переводя его с цели на цель. Каждый, на ком на короткое мгновение фиксировался прицел, слышал в своей голове чавкающий звук удара пули, попавшей в мозг.
Все замерли, и только Гига вертелся, пытаясь освободить свое ухо.
— Я же тебе обещал вчера, что ухо отрежу, и советовал на будущее верить моим словам, слышишь меня, Гига? — спросил Марат. — В следующий раз, когда ты на меня нападешь, я отверну тебе голову.
Боб вежливо попросил своего пленного главаря:
— Пусть твои люди сдадут пока оружие и подождут в коридоре, здесь же солидные люди разговаривают. Скажи мне шепотом, сколько их?
— Восемь.
— Я посчитаю автоматы. Отдай команду.
— Автоматы не у всех, — предупредил Рамаз и громко скомандовал: — Быстро положите в комнату все оружие и ждите меня внизу. Уходите все вон из дома!
Бандиты-боевики по одному заходили и тихо складывали на узорный паркет свой арсенал, затем на цыпочках уходили. Спросив разрешения, они выдернули с большим трудом нож из твердой древесины и освободили полуотрезанное ухо Гиги.
Спрятав оружие, «дорогостоящие специалисты» заняли свои прежние места. Рамаз потер шею и мирным тоном спросил:
— А «черная метка» — это что такое вообще?
— Диверсионно-разведывательный отряд ГРУ, — объяснил ему Марат.
— Так вы и со взрывчаткой умеете работать, господин Кочаров? — спросил грузинский бандит у Богуслава, к борцовскому захвату которого почувствовал уважение.
— Только Марат, но очень профессионально.
Суворов удивился:
— Богуслав Кочаров — спортсмен, разве вы не знаете его? Вольная борьба — Московская Олимпиада-80?
Рамаз хлопнул себя по лбу:
— Извините меня, батоно, не признал! Второе место в тяжелом весе, а потом чемпион мира — болгарский атлет Богуслав Кочаров! Как же я не вспомнил? Я тогда не попал в призовую тройку, Заев выбил меня в полуфинале!
Богуслав добродушно подхватил любимую тему:
— Я помню ваш бой с этим троглодитом, — он передразнил стойку давно забытого чемпиона. — Полусогнутый такой и очень коварный, с длинными руками. Тяжелый был нокаут?
Рамаз замялся:
— Как сказать?.. Не очень легкий.
— Понимаю, — посочувствовал Боб. — Меня ведь тоже Медведь из Минска положил. Великий спортсмен!
— Медведь — да, — закивали все, вспоминая старинных кумиров еще советского спорта.
Суворов улыбнулся:
— Да, Александр Медведь — это действительно великий борец. Правда, я знаю одного человека, который вот уже тридцать лет предлагал Медведю побороться, а тот увиливал.
— Не верю! — воскликнул Боб. — Саша Медведь никого и никогда не боялся. Он принимал любой вызов и побеждал.
— Один мой знакомый, сейчас он генерал, известный писатель. Ему пришлось три года повоевать в Афганистане, в молодости тоже спортсмен. Он и Медведь дружат около сорока лет. Так вот, где бы они ни встречались, мой знакомый на людях говорит: «Давай, Александр Васильевич, давай, Саша, поборемся…» А Медведь только смеется. Помню, как моего знакомого чествовали в театре на его юбилей. Медведь пришел поздравлять его и, поднявшись на сцену, вручил своему другу борцовское трико и сказал: «Ты хотел со мной побороться? На, надевай!» А его друг не зря работал долго в уголовном розыске, каким-то образом учуял, что Александр может его таким образом поздравить, шагнул за пианино, стоявшее на сцене и через мгновение вынырнул из-за него с каской милицейской на голове, резиновой дубинкой в одной руке, а в другой — алюминиевым милицейским щитом. Встал напротив Медведя и, постукивая палкой по щиту, заявил: «Ну, давай, подходи!» Медведь стоит, пораженный такой догадливостью друга, а зал ложится от хохота. Александр не обратил внимания, что друг держит щит внешней частью к зрительному залу, а там написано «Щас завалю Медведя!» А когда увидел, то предложил: «Хорошо, я предлагаю ничью!» Они под бурные аплодисменты зала обнялись и заявили, что они никогда не боролись и не будут бороться друг с другом. — Суворов помолчал немного и с грустью сказал: — Согласитесь, сейчас так мало видишь настоящих людей, все помешались на деньгах.
