— Почему только он?
— Он специально составлен так, чтобы нельзя было выявить следов взрывчатки на месте диверсии. Это «ноу хау» ЦРУ: так они проводят диверсии во всем мире — без следов.
— Где его взять за пять дней?! — рассердился Рамаз Хоштария.
— У меня, — спокойно ответил Марат.
— Сколько стоит кило? — якобы шутя спросил политик.
— Я оказываю услуги, но ничем не торгую, — так же выдержанно ответил Марат. — Еще нужен самый простой взрыватель, который не оставит микроосколков для идентификации, и приемное устройство для того, чтобы взрыв был радиоуправляемым. Ведь нельзя предугадать, когда именно Бурджанадзе и комиссия зайдут в насосную…
Все с глубоким уважением смотрели на настоящего профессионала.
— Но осколки от приемного устройства не скроешь… — подал робкий голос князь.
— Обычный мобильный телефон! — сказал Боб. — Что вы, ей-богу, как дети! Наберем его номер — и все взорвется. Осколки телефона — не доказательство.
Все облегченно вздохнули:
— Действительно, как просто!.. — радовался князь. — А я уже чудеса всякие придумываю. Но у меня есть один важный вопрос к нашим многоуважаемым гостям: сколько будет стоить ваша… м-м-м… услуга?
Марат и Боб переглянулись.
— Вообще-то нам платит человек, у которого мы работаем, — строго сказал Боб. — И мы получаем долю акций в нашем предприятии. Уважающему себя мужчине нельзя служить двум заказчикам, как ваши курды, с которыми мы вчера говорили.
Тут сказал и Рамаз:
— Я бы тоже предпочел заплатить профессионалу. Я знаю «диких гусей»: они честно делают то, за что взяли деньги.
Мамука добавил:
— И пластид, наверное, очень дорогая вещь…
Боб рассмеялся:
— В таком случае, — ради вашего спокойствия — мы не станем отказываться от лишних денег. Но торговаться не будем — вы без нас посоветуйтесь и решите, сколько стоит наша услуга. Целиком полагаюсь на вашу щедрость…
Давид Луарсабович постучал по столу, привлекая внимание участников совещания:
— Ставлю на голосование вопрос о принятии плана акции, которую описал господин Суворов. Голосование поименное. Я — «за».
Старая политическая лиса Эдуард Сакварелидзе отмахнулся от князя:
— Да что ты, генацвале, время тянешь? Разве не видишь, что все согласны. Пора переходить в столовую, пока у меня не лопнула от боли голова!
— У нас много конкретных вопросов к вам, Рамаз, в первую очередь, — сказал Марат.
— За вином обсудим, дорогой. Я скажу своим, чтобы забрали эти железяки и шли по домам, да? — спросил он у Марата, указав глазами на склад оружия.
ГЛАВА 10
ЗАМИНИРОВАННАЯ РЕСПУБЛИКА
Смирнов ворвался в свой номер и с ходу взял за глотку Шеина:
— Ну что, сука, давай начнем рассказывать про склад боеприпасов, где мои ребята полегли!
Холодное бешенство в его глазах обещало мало хорошего в короткий остаток жизни Федора Константиновича. Проще говоря, врач понял, что из него будут долго выбивать всю правду до последней капли, а потом удавят железной рукой — так, что глаза вылезут из орбит и вывалится наружу язык. Поэтому он быстро сказал:
— Твой отец!..
— Что «мой отец»? — зло спросил Сергей, но чуть ослабил хватку.
— Твой отец умер!
Голова Сергея дернулась, глаза быстро потеряли яростный блеск и остекленели. Хватка разжалась.
— Встать! Смирно! — скомандовал Шеин. — Закатай рукав на левой руке для укола.
Повторив всю стандартную операцию для введения в состояние транса, которую сегодня пришлось начать сразу с кодовой фразы, чтобы сохранить здоровье. Шеин, массируя шею, на которой уже проступали красно-синие кровоподтеки, быстро выяснил причины эмоционального поведения пациента.
— С кем ты недавно разговаривал о складе боеприпасов?
— С Мари Кунц.
— Кто это?
— Журналистка Би-Би-Си.
— Шпионка?
— Скорее всего, да.
— Что она сообщила?
— Ей пришел факс из Лондона, на котором отмечен схрон тротила. Ей сказали, что существует большой склад со времен войны. Склад контролировало ГРУ. Кто-то через Ольховского в Лондоне продает его координаты British Petroleum. Мари сказала, что это, скорее всего, Губаренко. Она предложила вызвать его сюда, чтобы я, Марат и Боб могли по-своему допросить его и выведать координаты.
— Как ты отреагировал на ее предложение?
— Сказал, что это довольно легко, потому что документы предварительного соглашения о выделении концессии готовы, и мой отец завтра вылетает в Баку на встречу с министром экономики. Он может настоять на присутствии Губаренко, у которого находится техническая документация на платформы.
— Почему ты накинулся на меня?
— Я догадался, что после минирования буровых платформ в 1995 году было задание расконсервировать этот склад. Значит, там мои ребята и погибли. На карте, которую она показала, пометки сделаны моей рукой — я узнал свою манеру наносить знаки.
— Ты жалеешь погибших?
— Да. Но я выполнял приказ.
— Правильно… — рассеянно подтвердил Шеин, размышляя над полученной информацией.
Он набрал на телефоне номер Губаренко:
— Здравствуй, Степан Гаврилович, когда к нам собираешься?
— Завтра вылетаю. Как у вас дела?
— Пока все под контролем, но очень зыбко. Произошел второй шок, он догадался про склад, хотя и не вспомнил. Я сейчас гашу последствия. К счастью, этот шок послабее первого.
— Продержи его еще немного, а потом он мне не нужен.
— Продашь координаты склада через Ольховского?
— Откуда знаешь про Ольховского?
— Сергей сказал.
— Что?!
Шеин разъяренно ответил:
— Старый дурак! Ты все еще думаешь, что с тобой будут чикаться из уважения к твоим звездам? Ты пенсионер! Смирнову предложили захватить тебя, отвезти в горы и там допрашивать, пока не расскажешь про координаты склада! Хорошо, что он прибежал первым делом меня трясти за глотку! Вся шея в синяках!
— Не кричи на меня, говнюк, — гаркнул генеральским голосом Губаренко. — Я все понял. То-то они сначала прислали письмо с издевательским предложением, а потом пошли на попятную… У меня есть в запасе козырь. Держи там руку на пульсе. Сергея береги, вскоре он может сильно пригодиться.
Губаренко повесил трубку, а Шеин принялся составлять на бумаге текст поведенческих и психологических установок, которые предстояло ввести в сознание пациента прежде, чем освободить.
