– Собирается отобрать наши поместья и отдать
безземельным мимбратским дворянам.
– А вы проверяли, правду ли сказал Нечек?
– Каким образом?! Мимбраты ведь ничего не признают,
даже если их прямо спросить, но такие вещи вполне в их характере.
– Значит, кроме слов Нечека, у вас нет других
доказательств?! Но каким образом вам пришёл в голову подобный план?
– Нечек сказал, что, будь он астурийцем, ни за что
никому не позволил бы отобрать принадлежащую ему землю, и объяснил, что, когда
они приведут войска, мы уже ничего не сможем сделать. А ещё добавил, мол, на
нашем месте ударил бы первым, прежде чем мимбраты успеют подготовиться, и
проделал бы всё таким образом, чтобы они не узнали, чья эта работа. И тут
предложил толнедрийские мундиры.
– Когда он начал давать вам деньги?
– Не помню. Об этом договаривался Тор.
– Нечек говорил когда-нибудь, почему ссужает вам
деньги?
– Да, сказал, что по дружбе.
– Не казалось ли это немного странным?
– Но я бы не отказал друзьям в деньгах, –
запротестовал Леллдорин.
– Ты – астуриец, – покачал головой Гарион, –
и отдал бы даже жизнь во имя дружбы. Нечек – мерг, а я никогда ещё не слышал о
щедрости этих людей. Подумай сам, чужак заявляет, что король желает отобрать
вашу землю. Потом предлагает план его убийства, который поможет развязать войну
с Толнедрой, а чтобы убедиться в успехе замысла, даёт деньги. Так ведь?
Леллдорин безмолвно кивнул, не сводя потрясённых глаз с
Гариона.
– Неужели вы его так ни в чём не заподозрили? Юноша,
казалось, вот-вот заплачет.
– Но это такой хороший план! – взорвался он
наконец, – И обязательно удался бы!
– Именно поэтому он так и опасен, – ответил
Гарион.
– Слушай, что же мне теперь делать? – убито
пробормотал Леллдорин.
– Пока вряд ли что тебе удастся. Наверное, позже, когда
будет время всё обдумать. А если ничего не выйдет, всегда сможем открыться
дедушке. Он придумает, как остановить всё это.
– Мы не можем никому признаться, – напомнил
Леллдорин. – Связаны клятвой.
– Значит, придётся эту клятву нарушить, –
поколебавшись, предложил Гарион.
– Никто из нас ничем этому мергу не обязан. Но решать
должны только мы. Я никому ничего не скажу без вашего разрешения.
– Лучше ты реши, – умоляюще пробормотал
Леллдорин. – Сам я не могу, Гарион.
– Сможешь, – твёрдо заявил тот. – Уверен,
если хорошенько подумаешь, увидишь почему.
Они добрались до Великого Западного пути, и Бэйрек повёл их
на юг; лошади перешли на быструю рысь, и дальнейшая беседа стала невозможной.
Проехав около лит, они миновали грязную деревню: чуть больше
дюжины хижин, с крышами, покрытыми дёрном, и стенами из обмазанных глиной
прутьев. Поля вокруг деревни были усеяны пеньками; несколько тощих коров щипали
траву на опушке леса.
Гарион был не в силах сдержать негодования при виде столь
ужасающей нищеты.
– Леллдорин! – резко окликнул он. – Смотри!
– Что? Где?
Выйдя из глубокой тревожной задумчивости, молодой человек
встрепенулся, как бы ожидая немедленных неприятностей.
– Деревня. Погляди хорошенько!
– Ну и что? Всего-навсего поселение рабов, –
равнодушно обронил Леллдорин.
– Я таких сотни повидал.
Казалось, аренд желал только вновь погрузиться в свои
невесёлые мысли.
– Мы в Сендарии даже свиней в такой грязи не
держали! – возмущённо зазвенел голос Гариона.
Если бы только он мог открыть другу глаза!
Двое одетых в лохмотья крестьян нехотя откалывали щепки с
пней около дороги. Когда всадники приблизились, они отбросили топоры и в ужасе
помчались к лесу.
– Неужели ты можешь гордиться этим, Леллдорин? –
не отставал Гарион. – И чувствовать себя хорошо, зная, что твои же
соотечественники безмерно боятся тебя и убегают, едва завидев.
– Но это крепостные, Гарион, – раздражённо
огрызнулся Леллдорин, будто это всё объясняло.
– Они люди. Не животные. А люди заслуживают лучшего
обращения.
– Что же я могу сделать? Они ведь не мне принадлежат!
И, посчитав, что отделался от надоедливого друга, Леллдорин
вновь возвратился к собственным невесёлым мыслям.
К концу дня они проехали десять лиг, и покрытое облаками
небо начало постепенно темнеть; видимо, наступал вечер.
– Думаю, придётся провести ночь в лесу,
Белгарат, – вздохнул, озираясь, Силк. – Добраться до толнедрийской
гостиницы ни за что не удастся.
Господин Волк, клевавший носом в седле, встрепенулся, часто
моргая глазами.
– Хорошо, – согласился он, – но давай лучше
отойдём подальше. Огонь может привлечь внимание; и без того слишком многим
известно о том, что мы уже в Арендии.
– Здесь неподалёку просека, – показал Дерник на
видневшуюся среди деревьев дорожку. – По ней можно спокойно проехать –
Пойдём, – согласился Волк.
Мокрые листья заглушали стук копыт; путешественники, свернув
на узкую тропинку, проехали в молчании почти лигу, пока впереди не открылась
поляна.
– Может, спешимся здесь? – предложил Дерник,
показывая на родник, тихо звенящий на покрытых мхом камнях.
– Сойдёт, – согласился Волк.
– Но нам нужно хоть какое-то укрытие, – заметил
кузнец.
– Я купил шатры в Камааре, – сообщил Силк. –
Они в тюках.
– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, –
похвалила тётя Пол.
– Я бывал раньше в Арендии, леди Полгара, и хорошо
знаком со здешним климатом.
– Тогда мы с Гарионом пойдём нарубим дров, – решил
Дерник, спрыгнув на землю и отвязывая притороченный к седлу топор.
– Я помогу вам, – вызвался Леллдорин;
встревоженное выражение по-прежнему не сходило с лица юноши.
