Но о его спутниках рассказывается много легенд, и какие из
них правдивы, а какие ложны – могут знать только избранные.
Часть I - Арендия
Глава 1
Во Вейкуна не существовало более. Двадцать четыре столетия
прошло с тех пор, как город весайтских арендов был стёрт с лица земли, и
мрачные леса Северной Арендии поглотили руины. Разбитые стены обрушились и
лежали теперь под толстым слоем зелёного мха и коричневых гниющих листьев;
только лишённые крыш стены некогда гордо возвышающихся башен ещё виднелись
среди окутывающего деревья тумана, указывая то место, где давным-давно стоял Во
Вейкун. Сырой снег белым покрывалом окутывал еле виднеющиеся в тумане
развалины; тонкие струйки воды, как слёзы, струились по древним камням.
Гарион, плотно завернувшись в тёплый шерстяной плащ одиноко
бродил по улицам погибшего города, и думы его были так же мрачны, как плачущие
камни, окружавшие его. Ферма Фолдора, с её залитыми солнцем зелёными полями,
была так далеко, что казалась сейчас давним волшебным сном, и мальчик отчаянно
тосковал по дому. Он мучительно пытался припомнить все мелочи той жизни, но они
ускользали от него и в памяти оставались лишь вкусные запахи, витавшие на кухне
тёти Пол, да звон молота Дерника в кузнице, словно замирающее эхо последнего
удара колокола.
Хуже всего, что в жизни Гариона больше не осталось ничего
постоянного.
Основой его существования, скалой, на которой покоилось в
детстве сознание собственной безопасности и благополучия, всегда была тётя Пол.
В простом и понятном мирке фермы Фолдора она считалась поварихой, и все звали
её «мистрис Пол», но весь мир знал её как Полгару, чародейку, с рождения
которой прошло уже четыре тысячелетия, а смысл её деяний был непонятен простым
смертным.
А господин Волк, старый бродячий сказочник! Как он
изменился! Гарион знал теперь, что давно знакомый приятель детских лет – на
самом деле его пра-пра-пра…дедушка, а за внешностью гуляки и пропойцы скрыта
мудрость чародея Белгарата, снисходительно наблюдавшего за людскими пороками и неразумными
поступками богов вот уже семь тысяч лет.
Гарион вздохнул и вновь направился через туман, сам не зная
куда.
Даже их имена чем-то раздражали, будили беспокойство. Гарион
вовсе не желал верить ни в легенды, ни в колдовство, ни в чародейство. Подобные
вещи казались просто неестественными, нарушали солидный, установленный веками
порядок вещей. Но слишком многое случилось за это время, и сохранять здравый
скепсис становилось всё труднее. В одно потрясающее душу мгновение последние
остатки сомнений были безжалостно сметены, а ему ничего не оставалось делать,
разве только ошеломлённо наблюдать, как тётя Пол одним лишь жестом сняла бельма
с глаз ведьмы Мартжи, возвратив безумной зрение, но лишив способности
заглядывать в будущее. Гарион вздрогнул, вспомнив отчаянный вопль, Мартжи,
вопль, каким-то образом отметивший минуту, начиная с которой мир, окружавший
Гариона, стал намного менее надёжным, разумным, а главное, безопасным.
Увезённый из единственного родного места, которое знал, не
уверенный в двух самых близких людях и не знающий более различий между
возможным и невозможным, Гариону пришлось волей-неволей неизвестно с какой
целью скитаться по земле. Он не имел никакого понятия о том, что они делают в
этом разрушенном городе, и совершенно не представлял, куда отправятся потом.
Единственное, в чём был уверен Гарион, одна мрачная мысль завладела душой –
где-то в этом мире существовал человек, прокравшийся к деревенскому маленькому
домику в предрассветный час и убивший его родителей, и Гарион обязательно найдёт
врага и уничтожит его, даже если на это уйдёт вся оставшаяся жизнь И было нечто
утешительное в этом единственно надёжном утверждении.
Осторожно перебравшись через разрушенную стену, Гарион
продолжал невесёлую прогулку. Терпеливое время стёрло почти всё, что пощадила
война, а остальное скрывали толстый снежный покров и густой туман. Гарион снова
вздохнул и направился к руинам башни, где они провели предыдущую ночь.
Неподалёку он заметил тётю Пол и господина Волка, тихо
беседующих о чём-то. Старик надвинул на глаза капюшон цвета ржавчины; тётя Пол
зябко куталась в синий плащ с грустью оглядывая туманные окрестности. Тёмные
длинные волосы рассыпались по плечам, а серебряный локон на лбу казался белее
снега под ногами.
– Вот он! – воскликнул Волк, завидев
Гариона. – Где ты был?
– Нигде, – ответил Гарион, – просто должен
был подумать кое о чём.
– Вижу, ты ухитрился промочить ноги?
Подняв ногу, Гарион оглядел мокрые коричневые сапоги.
– Не думал, что снег так быстро тает, – извинился
он.
– Ты что, лучше себя чувствуешь с этой штукой на
боку? – спросил господин Волк, показывая на меч, который Гарион носил
теперь постоянно.
– Все только и говорят о том, как опасна жизнь в
Арендии, – пояснил Гарион, – а кроме того, я должен к нему
привыкнуть.
Он сдвинул новый поскрипывающий кожаный пояс так, чтобы
рукоятка, оплетённая проволокой, не бросалась в глаза. Меч был подарком от
Бэйрека в день Эрастайда, одним из немногих даров, полученных Гарионом на
корабле, потому что праздник пришлось провести в море.
– Не очень-то он вдет тебе, – неодобрительно
заметил старик.
– Оставь Гариона в покое, отец, – рассеянно
вмешалась тётя Пол, – меч его, и пусть носит, как считает нужным.
– Пора бы уж Хеттару быть здесь, разве не так? –
спросил Гарион, спеша переменить тему разговора.
– Он мог застрять в горах Сендарии, – ответил
Волк. – Хеттар обязательно придёт. На него можно положиться.
– Не понимаю, почему он не купил лошадей в Камааре!
– Там они не так хороши, – пояснил Волк, почёсывая
короткую седую бородку, – а мы отправляемся в дальний путь, и я не желаю,
чтобы мой конь пал в дороге.
Лучше сейчас немного задержаться, чем потом терять время.
Гарион полез под воротник и потёр шею в том месте, где цепь
странного серебряного амулета, подаренного на Эрастайд Волком и тётей Пол, натёрла
кожу.
– Не трогай цепь, дорогой, – велела тётя Пол.
– Можно, я буду носить его поверх одежды? Никто его под
туникой не увидит, – пожаловался Гарион.
– Амулет должен соприкасаться с кожей.
– Но это так неудобно! Конечно, он очень красивый, но
иногда холодит, а иногда слишком греет, кроме того, по временам бывает ужасно
тяжёлым. И цепь так натирает тело! Не привык я к украшениям!
