– Делвор достал где-то толнедрийские монеты из
позолоченного свинца, – пояснил Силк, – и спрятал несколько штук в
шатре мергов. Завтра собирается пойти к легионерам, показать фальшивые деньги и
обвинить мергов в том, что именно они дали ему эти монеты. Когда солдаты обыщут
шатёр мергов, обязательно найдут остальные.
– Деньги очень многое значат для толнедрийцев, –
заметил Бэйрек. – Если легионеры очень сильно разозлятся из-за этого,
могут даже повесить парочку преступников.
– Какой кошмар! Не правда ли? – ехидно ухмыльнулся
Делвор.
Сев на коня, они поехали в направлении дороги. Плотная
пелена облаков затягивала небо, а ветер становился всё сильнее. Путешественники
оставили позади сверкающую, переливающуюся огнями, словно драгоценный камень,
ярмарку.
Гарион поплотнее закутался в плащ Каким одиноким чувствовал
он себя в эту ветреную мрачную ночь на тёмной дороге, зная, что у многих людей
есть сегодня ночлег, тёплая постель и прочная крыша над головой… Но тут
путешественники добрались до Великого Западного пути, пустынного,
простиравшегося на сотни лиг через Арендийскую равнину, и снова повернули на
юг.
Глава 9
Ветер по-прежнему не унимался, и к тому времени, когда небо
на востоке чуть посветлело, превратился чуть ли не в ураган. Полумёртвый от
усталости, Гарион находился в каком-то трансе, полусне-полуяви, а лица друзей в
бледном свете хмурого утра внезапно стали совсем незнакомыми, будто он
неожиданно оказался среди чужаков, угрюмых, злых, направляющихся в никуда по
унылой безликой местности, а плащи их, развеваемые ветром, летели за ними
словно грязно-серые, нависшие над самой головой тучи. Страшная мысль засела в
мозгу Гариона: он пленник этих чудовищ, уводящих его от истинных друзей, и чем
дальше они ехали, тем сильнее крепла в юноше эта взявшаяся неизвестно откуда
уверенность В душе Гариона рос страх, и внезапно, сам не зная почему, он
пришпорил лошадь и, вырвавшись вперёд, свернул с дороги и помчался по полю.
– Гарион! – окликнул его резкий женский голос, но
он только продолжал вонзать каблуки в бока лошади, понуждая её ускорить шаг.
Кто-то из врагов настигал его, страшный человек в чёрной
кожаной куртке, с бритой головой и длинной прядью волос на макушке,
трепыхавшейся на ветру.
Гарион в панике понукал коня, пытаясь уйти от
преследователя, но ужасный всадник, легко поравнявшись с ним, ухватил за
поводья.
– Что ты делаешь?! – хрипло воскликнул он.
Гарион, не в силах раскрыть рта, молча уставился на врага.
Но тут рядом оказалась женщина в голубом плаще, а вскоре подъехали и остальные.
Всадница быстро спешилась и строго оглядела его. Очень высокая женщина, с
холодным высокомерным лицом. Очень тёмные волосы, а на лбу седой локон.
Гарион задрожал от невыразимого страха перед ней.
– Немедленно слезай с коня! – приказала она.
– Полегче, Пол, – вмешался седоволосый старик со
злобным лицом.
Огромный рыжебородый великан угрожающе надвинулся на
Гариона, и юноша, почти всхлипывая от испуга, соскользнул на землю.
– Подойди! – велела женщина; Гарион, спотыкаясь,
подвинулся ближе. – Дай руку!
Он нерешительно поднял руку; женщина цепко ухватилась за
запястье и разжала пальцы, открыв уродливую метку на ладони, которую Гарион
всегда ненавидел. Потом, вздохнув, прижала ладонь Гариона к белой пряди у себя
на лбу.
– Тётя Пол, – охнул юноша, освобождаясь от
кошмара.
Тётя крепко обняла его и прижала к груди, но, как ни
странно, Гарион совсем не был смущён столь открытым проявлением чувств на
людях.
– Это серьёзно, отец, – сообщила она господину
Волку.
– Что случилось, Гарион? – спокойно спросил тот.
– Не знаю. Вдруг показалось, что вы совсем чужие люди,
враги, и единственное, чего мне хотелось, – убежать, скрыться, найти своих
настоящих друзей.
– Ты всё ещё носишь амулет, который я дал тебе?
– Да.
– И ни разу с тех пор не снимал?
– Однажды, – признался Гарион, – в
толнедрийской гостинице, когда мылся.
– Ты не должен снимать его ни при каких
обстоятельствах. Вынь амулет из-под туники.
Гарион вытащил серебряную подвеску со странным рисунком.
Старик, расстегнув плащ взял в руки свой медальон, очень блестящий, с
изображением волка, таким живым, что зверь, казалось, вот-вот бросится на
добычу.
Тётя Пол, всё ещё обнимая Гариона за плечи, извлекла из-под
платья почти такой же амулет, только с фигуркой совы.
– Держи медальон в правой руке, дорогой, – велела
она, крепко стиснув пальцы Гариона. Потом, взяв свой амулет в правую руку,
опустила левую на кулак Гариона. Волк последовал её примеру.
Гарион ощутил лёгкое покалывание в ладони, словно амулет
неожиданно ожил.
Господин Волк и тётя Пол долго глядели друг на друга, а
колющая боль всё усиливалась. Голова, казалось, внезапно прояснилась, но перед
глазами начали проплывать странные видения: круглая комната, где-то очень
высоко. В очаге горит огонь, но дров нет. За столом сидит старый человек,
чем-то похожий на господина Волка, но явно не он, и как будто смотрит прямо на
Гариона добрыми, нежными глазами. Юношу неожиданно охватила горячая
всепоглощающая любовь к этому старику.
– Достаточно, – решил Волк, отпустив руку Гариона
– Кто это был? – спросил тот.
– Мой учитель.
– Что случилось? – встревоженно вмешался Дерник.
– Об этом лучше не говорить вслух, – покачала
головой тётя Пол. – Нельзя ли развести костёр, как ты думаешь? Пора
завтракать – Вон там впереди деревья, можно укрыться от ветра, – предложил
кузнец.
Путешественники направились к небольшой рощице.
После завтрака все немного отдохнули у маленького костра.
Никому не хотелось вновь садиться на коней и продолжать путь под
обжигающе-ледяным ветром. Гарион чувствовал, что ужасно устал, и желал только
одного: вновь стать маленьким, усесться поближе к тёте Пол, положить голову ей
на колени и заснуть, как бывало в детстве.
После страшного утреннего происшествия он всё острее ощущал,
как одинок и беззащитен.
– Дерник, – спросил юноша, показывая на небо, не
столько из любопытства, сколько желая развеять тоску, – что это за птица?
– По-моему, ворон, – задумчиво ответил тот, глядя
на чёрную птицу, описывающую над ними широкие круги.
