– Перед глиняными людьми. Не знаю отчего, но само их
существование вселяет ужас в душу мою.
– Мы все испугались тогда, Мендореллен, – уверил
Гарион.
– Я никогда ничего не боялся раньше, – спокойно
ответил Мендореллен.
– Никогда?
– Даже в детстве. Но меня дрожь взяла при виде этих
глиняных чудовищ, и отчаянно хотелось убежать – Ты ведь не сбежал, а, наоборот,
храбро дрался.
– На этот раз да, – признал Мендореллен, – но
что будет в следующий?
Теперь, когда страх нашёл дорогу в сердце моё, кто может
сказать, когда он снова вернётся? В какой-нибудь отчаянный час, когда успех
нашего дела будет висеть на волоске, вдруг мерзкий ужас сожмёт холодной рукой
глотку и превратит в жалкого труса? Эта мысль гложет мозг, и я смертельно
стыжусь своей слабости и бессилия.
– Стыдишься? Потому что испытываешь простые
человеческие чувства? Ты слишком строго судишь себя, Мендореллен!
– Ты в доброте своей находишь предлог, чтобы оправдать
меня, юноша, но порок мой слишком гнусен. Всю жизнь стремился я к совершенству
и почти достиг цели, но теперь именно это превосходство над другими, которому
дивился мир, запятнано и унижено. Как горько сознавать подобное!
Он повернулся, и Гарион с испугом увидел, что в глазах
рыцаря стоят слёзы.
– Не поможешь ли мне надеть латы? – попросил
Мендореллен.
– Конечно.
– Чувствую острую необходимость одеться в сталь. Это
укрепит моё трусливое сердце.
– Ты не трус, – замотал головой Гарион.
– Только время это покажет, – печально вздохнул
Мендореллен.
Когда настало время прощаться, королева Ксанта выступила
вперёд:
– Желаю всем успеха. Я помогу вам в поисках чем только
возможно, но дриады неразрывно связаны узами жизни со своим деревом. Мой дуб
очень стар, и я должна о нём заботиться.
Она нежно взглянула на исполинское дерево, чернеющее в
утреннем тумане.
– Мы в рабстве друг у друга, но это рабство,
порождённое любовью.
И снова Гарион почувствовал то же слабое прикосновение к
сердцу, испытанное вчера при виде дерева-исполина. Но на этот раз он ощутил,
что дуб прощается и предостерегает его от неведомой опасности.
Королева Ксанта обменялась испуганным взглядом с тётей Пол и
пристально посмотрела на Гариона.
– Мои младшие дочери проводят вас к реке, которая
служит южной границей нашего леса, – продолжала она. – Оттуда вы
легко найдёте дорогу к морю.
Голос, казалось, не изменился, но взгляд почему-то стал
задумчивым.
– Спасибо, Ксанта, – тепло поблагодарила тётя Пол,
обнимая королеву дриад.
– Если сможешь передать Борунам, что Се'Недра здорова и
осталась со мной, императору станет хоть немного легче.
– Обязательно, Полгара, – пообещала Ксанта.
Они сели на коней и в сопровождении полудюжины дриад,
порхавших впереди, словно бабочки, направились к югу. Гарион почему-то
чувствовал, что ужасно угнетён, и, почти не обращая внимания на окружающих, в
полном молчании ехал рядом с Дерником по извилистой лесной тропинке.
Около полудня тени под деревьями сгустились, и друзьям стало
не до разговоров. Предупреждение, прошелестевшее в листве старого дуба,
казалось, тысячекратно повторялось остальными деревьями, слышалось в каждом
скрипе ствола и трепете тонких веток.
– Должно быть, погода переменится, – решил Дерник,
глядя вверх. – Хотел бы я увидеть небо!
Гарион кивнул, пытаясь заглушить ощущение надвигающейся
опасности.
Во главе кавалькады ехали Мендореллен в латах и Бэйрек в
кольчуге; Хеттар, запахнувшись в куртку с нашитыми стальными пластинами,
держался сзади.
Казалось, всех одолевает зловещее предчувствие беды. Мужчины
держали оружие наготове, постоянно обшаривая глазами густые заросли.
И в этот момент весь лес наполнился толнедрийскими
легионерами, поднимавшимися из кустов или выходившими из-за деревьев. Они не
пытались нападать, просто стояли, выставив короткие копья, сверкая
полированными стальными нагрудниками.
Бэйрек выругался, Мендореллен резко осадил жеребца.
– В сторону! – приказал он солдатам, опуская
копьё.
– Полегче, – предупредил Бэйрек.
Дриады, испуганно взглянув на солдат, немедленно
растворились в густой чаще.
– Как считаешь, лорд Бэйрек, – безмятежно вопросил
рыцарь, – не перебить ли эту свору? Их здесь не больше сотни.
– Как-нибудь на досуге нам придётся побеседовать на
подобные интересные темы, – кивнул Бэйрек и, оглянувшись, заметил, что
Хеттар успел подъехать поближе.
– Что ж, – вздохнул великан, – думаю, самое
время решить этот вопрос.
Затянув ремни на щите, он обнажил меч.
– Ну как, Мендореллен? Дадим им возможность исчезнуть,
пока не поздно?
– У тебя милосердная душа, лорд Бэйрек, –
согласился Мендореллен.
Но тут у изгиба тропинки появилась группа всадников. Их
предводитель, широкоплечий мужчина, был одет в голубой плащ с серебряной
оторочкой.
Нагрудник! и шлем, выложенные золотом, ослепительно
блестели. Горячившийся гнедой жеребец грыз удила, топча копытами влажные
листья, устилавшие землю.
– Превосходно, – кивнул мужчина, подъезжая
ближе, – просто превосходно.
Тётя Пол обожгла пришельца ледяным взглядом.
– Неужели легионерам больше нечего делать, как только
подстерегать мирных путешественников?! – возмутилась она.
– Это мой легион, почтённая дама, – высокомерно
процедил мужчина в голубом плаще, – и выполняет мои приказания. Вижу,
принцесса Се'Недра решила ехать с вами.
– Куда и зачем я направляюсь – моё дело, ваша
светлость, – надменно ответила Се'Недра, – а вовсе не забота Великого
герцога Кэдора из дома Вордью.
– Ваш отец крайне обеспокоен, принцесса, – начал
Кэдор. – Вся Толнедра ищет вас. Кто эти люди?
Гарион свирепо нахмурился и затряс головой, пытаясь
предостеречь её, но опоздал.
