Мужчина открыл дверцу и быстро занял сиденье, где только что восседал старлей.
— Илья Алексеевич, здравствуйте. Я так рад, что наконец встретил вас.
Маланов сразу узнал его. Это был сотрудник администрации Президента России Глеб Николаевич Некрасов. Ему было лет тридцать пять — не больше. Грамотный, хорошо подготовленный, он работал в одной группе с Малановым.
— Здравствуйте, Глеб Николаевич! — поприветствовал нового пассажира Илья. — Не возражаете, мы продолжим движение, а то сзади фарами сигналит троллейбус, мы же ему дорогу перекрыли.
— Конечно, конечно. Я машину отпустил. Здесь мне недалеко до дома, а вас я уже более месяца ищу. Номер вашего мобильника я не знаю, а домашний телефон не отвечает, — сказал Глеб и предложил: — Давайте повернем и где‑нибудь припаркуемся. У меня важная новость для вас. Все наши товарищи возмущены подлостью Рубинчика. Дело в том, что ваша позиция и предложения ему страшно не понравились. Он решил, что вы подрываете его авторитет. Он втянул в грязную провокацию парочку сотрудников, настроил против вас редактора Екубова, и они развернули атаку против вас. Подавляющая часть наших сотрудников на вашей стороне. Мы полностью были согласны с вашими предложениями и советами. Но увы! Вы же хорошо знаете наши порядки: ты — начальник, я — дурак! Все должны молчать. И, что хреново, соглашаться с начальством. Иначе… сами знаете!
— Что уж тут говорить, — грустно усмехнулся Маланов, — все уже позади. Плюнул я на все это…
— А мне и моим товарищам по работе стыдно перед вами, Илья Алексеевич, и стыдно за них — наших начальников. Нет у нас в администрации настоящих идеологов. Для Рубинчика главная идеология — это нажива и карьера, чего он добивается подлыми и грязными методами. Президент думает, что он умный, преданный ему сотрудник. Знал бы он, как тот умеет втираться в доверие, устраивать свои делишки. У нас все смеются: он даже очередную любовницу завел с фамилией точно такой же, как у него.
Некрасов отвлекся от темы и пальцем ткнул вперед.
— Вот, смотрите, справа проулок, давайте свернем и постоим немного, я дорасскажу и письмо вам отдам. Уже месяц я его таскаю в кармане с надеждой встретить вас. Вот и дождался.
Маланов молча свернул с Маросейки направо, отъехал метров пятьдесят и удачно припарковался. Некрасов достал из кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу. Оказалось, что это письмо, причем на трех листах, отпечатанных на компьютере. Маланов взглянул на подпись, увидев фамилию Афанасьев, пробормотал:
— Не анонимка… Ну и что здесь?
Письмо было адресовано редакции газеты «Россия русская», где главным редактором был старый добрый знакомый Екубов Петр Измайлович. Полковник часто, особенно в более молодые годы, встречался с Петром и его друзьями, немало и водки перепили.
— И причем здесь Афанасьев и Екубов? — пробормотал Илья и быстро пробежал глазами все три страницы.
Афанасьев — бывший пограничник, несколько лет служил в Афганистане, но то что он писал, буквально поразило Маланова. Начиналось оно со слов: «Уважаемая редакция! Прошу опубликовать открытое письмо товарищу Маланову Илье Алексеевичу. Ну а если не будете печатать, то прошу ему не передавать письмо, а возвратить». Ну а дальше Афанасьев как мог поливал Маланова грязью, обвиняя и в некомпетентности, и в трусости, когда полковник служил в Афганистане, и пытался доказать его враждебность к нынешней власти и еще черт знает что.
Маланов кончил читать и посмотрел на Некрасова.
— Чокнутый, что ли? Я его знать не знаю… Вместе никогда не служили… И при чем здесь главный редактор газеты Екубов? Мы же с ним в хороших отношениях…
— А я и мои коллеги уже разобрались при чем, — горячо произнес Некрасов. — Афанасьев — это мелкая сошка. Он — любовник журналистки газеты, которую возглавляет Екубов. А теперь вспомните, Илья Алексеевич, как вы однажды говорили, что журналисты государственных средств массовой информации должны быть хорошими идеологами, уметь разъяснять то или иное событие в обществе, не бояться говорить правду, уметь, если надо, вести полемику, вселять в души людей чувство ответственности…
— Да, да, конечно, помню, — прервал его полковник. — Я еще говорил и о том, что они, журналисты, не должны ради дешевой сенсации опуститься ниже плинтуса, не смаковать, скажем, детский секс, не проповедовать похабщину…
— Да, я и говорю об этом. Так вот, вы в качестве примера, приводили несколько ее творений.
— Да, помню. Ее фамилия…
— Вуребская Людмила, — подсказал Глеб. — Она же работает в газете «Россия русская», где, как известно, главный редактор — Петр Екубов. Вот тут‑то и объединились Рубинчик со своим врагом Екубовым. Рубинчика бесило, что вы посмели ставить вопрос о слабой идеологической работе его подчиненных, а значит, как он посчитал, и его работу критикуете. Точно так же Екубов расценил и вашу критику журналистки Вуребской. Вот и организовали эту стряпню Екубов и Вуребская.
— Да и черт с ними! Пусть подавятся! — произнес Маланов и протянул письмо Некрасову.
— Оставьте себе. Мне кажется, что эта стряпня вам понадобится. Поэтому я и сделал ксерокопию. Дело в том, что Екубов и Рубинчик разнесли эту грязь по всем кабинетам, даже Президенту показали. Лишь бы ваше доброе имя грязью облить. Не надо преуменьшать роль этой писанины.
— Но хотя бы этот Афанасьев — реальная фигура?
— Да. Он живет в Красногорске под Москвой. Не молодой, а Вуребскую прибрал к своим рукам для любовных утех. Так что письмецо возьмите, пусть как зарубка об этих людишках останется. Они не только навредили вам, в том числе и по службе, но и оклеветали вас в высших руководящих слоях…
— Да плевать мне. Все уже в прошлом, как в глубоком ущелье. Как говорится, кануло в лету, — Илья с грустной улыбкой сунул письмо в карман…
Глава 19
В последнее время Маланов встречался с генералом Курочкиным по нескольку раз в сутки. По телефону говорить было опасно, да и серьезный разговор мог не получиться. Когда смотришь собеседнику прямо в глаза, лучше понимаешь ситуацию.
Как только коллеги встретились, Илья рассказал Сан Санычу о состоявшемся разговоре с олигархом и долгожданном предложении Павла Мартиновича. Генерал Курочкин внимательно выслушал и удовлетворенно кивнул.
— Хорошо, кажется, пока все идет неплохо.
Полковник, поглощенный мыслями, равнодушно отреагировал на похвалу, даже не обратив на нее должного внимания.
— Так что, Сан Саныч, нужно искать женщину, — твердо заявил Илья. — А уж через нее будет легче докопаться до истины, если не она сама является тем самым грехом!
Куратор заинтересованно посмотрел на полковника.
— А почему ты так уверен?
— Потому что на кассете записан разговор Павла Кучко с женщиной, которая и вела переговоры с покупателем, — пояснил Маланов.
