— До меня не доходит. Зачем это цеппелину?
— Это симбиоз, комбинированный с разумным собственным выбором. Он делает то, что ему нравится. Кроме него, есть и другие виды живых существ, например, титаниды. Он помогает им, а они…
— Титаниды?
Калвин неопределенно улыбнулся и вытянул руки:
— Этим словом я заменил свист, которым они выражают это название. Я довольно смутно их себе представляю и детально описать не могу. Я только пришел к выводу, что у них по шесть ног и что это все женские особи. Я назвал их титанидами — так в греческой мифологии называли женщин титанов. Я многое назвал.
— Например?
— Районы местности, реки, горные цепи. Набрал названий в мифологии о титанах.
— Что… да, теперь я вспоминаю. — Хобби Калвина была мифология. — А кто были эти титаны?
— Сыновья и дочери Урана и Геи. Гея возникла из хаоса. Она дала жизнь Урану, создав его по своему подобию. Они произвели на свет титанов — шестерых мужчин и шестерых женщин. Я назвал дни и ночи их именами.
— Если ты назвал все ночи женскими именами, то я думаю придумать им собственные названия.
Калвин улыбнулся:
— Ничего подобного. Это происходило в основном наугад. Оглянись на замерзший океан. Он выглядит так, как должен был выглядеть бог Океан, так я его и назвал. Земля, над которой мы сейчас находимся над Гиперионом, а эта ночь впереди нас, с горами и нестандартным морем — Рея. Если встать лицом к Рее и спиной к Гипериону, то север будет по левую сторону, а юг — по правую. В конце концов, как ты понимаешь, ходя по кругу, я не видел большую часть остальной территории дней и ночей, но я знаю, что они есть, и я назвал их тоже — Криус, сейчас его видно, затем вокруг изгиба — Феба, Тефия, Мефис, Диона, Япет, Кронос и Мнемозина. Мнемозина видна по другую сторону Океана, это позади нас. Она похожа на пустыню.
Сирокко пыталась связать все в своей голове воедино.
— Я никогда не запомню всего этого.
— Сейчас для нас имеют значение только Океан, Гиперион и Рея. На самом деле не все эти имена принадлежат титанам. Какой-то из Титанов был Фемидой, и может произойти путаница. И… — застенчиво улыбаясь, Калвин отвел взгляд, — два имени я просто не вспомнил, поэтому использовал имена Мефиса, который является мудростью, и Дионы.
Сирокко это мало заботило. Названия были подходящими и, по ее мнению, обладали системой.
— А как насчет рек, здесь тоже мифология?
— Да. Девять самых больших рек Гипериона, их там, как ты видишь, дьявольски много, я назвал именами муз. Там, южнее — Урания, Каллиопа, Терпсихора и Эвтерпа с Полигимнией — вон там, в сумрачной зоне, ее поглощает Рея. А вон там, на северном склоне, течет на восток Мельпомена. Ближе к нам — Талия и Эрато, которые, похоже, образуют систему, а там, куда мы спускаемся, прямо под нами — приток Клио.
Сирокко посмотрела вниз и увидела голубую ленту реки, извивающуюся среди густого зеленого леса, проследила взглядом назад, к скале, оставшейся позади них, и задохнулась — так вот куда текла река.
Река, изгибаясь, стекала со скалы почти на полкилометра ниже того места, где они стояли. Поток воды выглядел сплошным и твердым, как металл, на протяжении где-то километров пятидесяти, а потом он начинал распадаться на отдельные струи, достигая земли мелким моросящим дождем.
Из скалы вытекало более дюжины других потоков, но ни один не был так близко к ним и ни один не был столь эффектен, хотя каждый сопровождался радугой. С ее пункта наблюдения радуги казались расположенными как крикетные воротца. Это выглядело потрясающе, слишком прекрасно, чтобы быть реальностью.
— Я хотела бы иметь концессию на производство открыток в этом месте, — сказала Сирокко. Калвин улыбнулся в ответ:
— Ты будешь продавать пленку для кинокамер, а я билеты на прогулки. Как тебе такое предложение?
Сирокко оглянулась на Габи, которая не могла оторваться от прозрачной стены.
— Устраивает. У нас с тобой одинаковая реакция на это. Как называется та большая река, которая присоединяется к остальным?
— Офион. Наиболее коварный северный ветер. Если посмотреть ближе, то видно, что он вытекает из маленького озера вон там, позади, в сумеречной зоне между Мнемозиной и Океаном. Озеро должно иметь источник, и я подозреваю, что это Офион, который течет под землей через пустыню, но нам этого не видно. Дальше он впадает в моря и вытекает из них на другой стороне.
Сирокко проследила взглядом за изогнутой спиралью реки и убедилась, что Калвин прав.
— Я думаю, что в соответствии с географией река не может впадать в море и затем вытекать оттуда, — сказала Сирокко, — но эти правила распространяются только на реки Земли. Ладно, мы назовем ее круговой рекой.
— Там находятся Билл и Август, — сказал Калвин, указывая рукой. — Это примерно на полпути к Клио, около третьего притока.
— Билл и Август. Нам надо было попытаться связаться с ними. С этой суматохой при посадке на цеппелин…
— Я одолжил твое радио. Они уже проснулись и ждут нас. Если хочешь, можешь поговорить с ними.
Сирокко забрала у Габи свое кольцо от шлема с радио.
— Билл, ты слышишь меня? Это я, Сирокко.
— Да… да, я слышу тебя. Как у тебя дела?
— Примерно так, как ты ожидаешь, еду в желудке дирижабля. А как ты? С тобой все в порядке? Ты не ранен?
— Нет, со мной все в порядке. Послушай, я хочу… я хочу сказать, как приятно слышать твой голос.
Сирокко почувствовала слезу у себя на ее щеке и быстро смахнула ее.
— Как хорошо слышать тебя , Билл! Когда ты выпал из иллюминатора… проклятье! Ты не можешь этого помнить…
— Я многого не помню, — сказал Билл, — позже мы поговорим обо всем.
— Я до смерти хочу тебя видеть. У тебя растут волосы?
— Они растут по всему телу, но это все подождет. Нам о многом надо поговорить, мне, тебе, Калвину и…
— Габи, — подсказала Сирокко после продолжительной паузы.
— Габи, — повторил Билл неуверенно. — Видишь ли, меня смущают некоторые вещи. Но это не должно вызывать проблем.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — Внезапно ее прошиб озноб, и она энергично потерла предплечья.
— Не сомневайся. Когда вы будете на месте?
Сирокко спросила Калвина, который, в свою очередь, просвистел короткую мелодию. В ответ прозвучала другая мелодия откуда-то сверху.
— У цеппелинов смутное представление о времени, — сказал Калвин. — Я бы сказал — через три-четыре часа.
— Нет ли здесь другой авиалинии?
Глава 8
Сирокко выбрала себе местечко ближе к дальней стенке гондолы — здесь она могла забыть, что находится в желудке, и сосредоточиться. Габи все еще находилась в оцепенении, а Калвин, рассказав все, что знал о цеппелине, не был склонен разговаривать. Он не хотел рассказывать о других вещах, которые интересовали Сирокко.
