— Ты что, не видишь, указал рукой Билл, — что дом не ремонтируется. Ты видела оборванные пряди канатов…
Сирокко знала, что в словах Билла есть резон. Из темноты ниже каната поднимались зловонные испарения от заброшенного разлагающегося хлама. Это был затхлый тяжелый запах костей или еще чего-то.
Но даже в упадке Гея была прекрасной. Воздух был свежим, вода чистой. Правда, большие территории стали теперь пустыней или замороженной пустошью, и трудно было поверить, что так и было задумано. Кроме того, Сирокко чувствовала, что экологические системы будут разрушаться и в дальнейшем, если там наверху нет кого-то, контролирующего эти системы.
— Гея неуправляемая, — сказала Габи, как бы отвечая на мысли Сирокко. — Как по мне, то это строение выглядит довольно старым. Ему не меньше тысячи лет.
— У меня тоже такое ощущение, — согласился Билл с Габи.
— Я знаю кое-что о сложности биосистем, — продолжала Габи. — Гея больше, чем О'Нейл-I и это делает ее более податливой. Но на протяжении нескольких столетий живые существа без регулирования погибают. Но они не погибают полностью.
— Это могут быть роботы, — сказал Билл.
— Мне это подходит, — сказала Сирокко. — Если за этим стоит разум, я вступлю с ним в контакт и попрошу о помощи. С компьютером дело иметь легче.
Билл, который начитался научной фантастики, мог выдвинуть кучу теорий относительно Геи. В одной из них бедственные изменения, произошедшие на Гее он относил на счет пришельцев, которые убили достаточное количество строителей, чтобы оставить Гею в руках роботов.
— Клянусь, что она брошена, — говорил им Билл, — точно так же, как корабль из романа Хайнлайна «Пасынки Вселенной». Люди покинули Гею тысячи лет назад. Корабельный компьютер вывел ее на орбиту Сатурна, отключил двигатели и до сих пор производит кругооборот воздуха и ожидает дальнейших указаний.
Они изменили маршрут, сделав это отчасти из-за того, что невозможно было сказать, как им взбираться дальше. Сирокко не волновалась, так как пока они шли по направлению к свету, все было в порядке. Они вышли к солнечному свету гораздо севернее того места, откуда они вошли в сумрачную зону. Только теперь они заметили кое-что, скрытое до того от них самим канатом. Это была лежащая на земле оторванная прядь каната.
Сначала Сирокко подумала, что это гигантский песчаный червь, о котором рассказывал Калвин. Прядь была похожа на живое существо сверкающее в желтом свете. Сирокко вспомнила бразильские трубопроводы, которые она видела на тренировках по выживанию: огромные серебряные трубы, прорезавшие тропический лес, как будто это было ничтожное препятствие.
Во время падения огромная прядь расчистила себе место, повалив высочайшие деревья, безжалостно круша все на своем пути. За время, прошедшее после падения, джунгли вплотную подступили к ней, но огромная масса до сих пор выглядела так, будто готова была в любой момент встать и отряхнуть с себя обвивший ее дикий виноград, как спички разбросать деревья.
Пятьюстами метрами выше от каната был отогнут мощный верхний конец пряди, конец у него был зазубрен. Сквозь блестящее отверстие была видна внутренняя часть отсвечивающаяся сине-зеленой медью. На обрубке наросли серые пятна, похожие на покрытый плесенью хлеб, из ее нижней части на подступившую вплотную разросшуюся из лесу растительность стекала вода. Шум воды был изрядный, но вытекая из огромной, искривленной пряди, она выглядела не чем большим, как капелью из сломанной трубы.
Подойдя поближе к упавшей пряди, они увидали, что она состоит из множества шестиугольных граней, которые были всего несколько миллиметров в ширину, из-под поверхности проглядывали золотые прожилки. Они были похожи на тусклые зеркальные отражения глаз огромных насекомых.
Они спустились с холма и углубились в джунгли, чтобы рассмотреть другой конец оборванной пряди, но вокруг нее наросло столько кустарника и дикого винограда, что подойти к отверстию было невозможно.
— Что бы там ни находилось внутри, растениям оно нравится, — сказала? ? ? ?
Сирокко промолчала. Продолжающееся состояние распада действовало угнетающе. Открытый конец пряди каната был таким громадным, что сквозь него спокойно мог пролететь «Властелин Колец». Это был малый масштаб Геи, всего лишь одна двухсотая часть одного каната. И этот чудовищный по своей величине обломок скоро должен был превратиться в труху. Когда он оторвался от каната, вся поверхность Геи должна была содрогнуться.
И никто ничем не мог помочь.
Сирокко ничего не сказала, но было невыносимо тяжело смотреть на эти останки и чувствовать, что кто-то все еще следит за машинами.
Глава 12
Два дня спустя после того, как они нашли и исследовали внутреннюю часть каната, команда «Титаника» выбралась из тропического леса. Там где находился канат, поверхность была холмистая, но когда они миновали территорию, прилегающую к канату, земля стала гладкой как бильярдный стол и Офион растянулся на многие километры в обоих направлениях. Наверное, нигде больше не существовало такой длинной береговой линии. Единственным признаком окончания реки и начала болотистой местности была вкоренившаяся в дно высокая трава да встречающиеся время от времени грязевые наносы метровой высоты. Водная поверхность раскинулась во все стороны, редко где глубина была более десяти сантиметров; исключение составляли извилистые лабиринты низин, заполняемых приливом, заболоченных рукавов реки, небольшие бухты и заводи. Вода здесь была чистой и большие угри и одноглазые ильные рыбы размером с гиппопотама выдолбили дно поглубже.
Деревья здесь были трех видов, они росли разбросанными группами. Внимание Сирокко привлекли деревья, выглядевшие как стеклянные изваяния, у них были прямые прозрачные стволы и систематически расположенные ветви в хрустальном оформлении. Самые маленькие ветви были как волосок в лампе накаливания, который мог быть использован в волоконной оптике. Порывы ветра обламывали самые слабые веточки. Обмотав их с одной стороны парашютной тканью, можно было получить отличные ножи. При малейшем движении волокна на деревьях сверкали, Габи называла эти деревья рождественскими елками.
Два других вида понравились Сирокко меньше. Одно крупное растение, было бы ошибкой назвать его деревом, хотя своими размерами этот вид походил на деревья — напоминало кучу, которую можно видеть на скотоводческом ранчо. Билл назвал эти растения навозными деревьями. Подойдя поближе, можно было рассмотреть внутреннюю структуру этих деревьев, но никому не захотелось этого сделать, так как запах, исходящий от деревьев слишком напоминал то, на что они были похожи.
Были тут еще и деревья, которые лучше было рассматривать по частям. Было в них одновременно что-то от кипарисов и от ив, все это было беспорядочно переплетено гирляндами ползучих растений, изнуряющих деревья, на которых они паразитировали.
Это делало их путь более неприятным, чем это было в высокогорье. Там джунгли мало чем отличались от тех, которые находились у Амазонки или Конго. Здесь же все было иначе, все было искажено и несло угрозу.
