Сирокко считала себя искушенной женщиной. Она видала в своей жизни немало обнаженных мужчин и уже не один год она не находила в них ничего нового для себя. Она любила мужчин, ей нравилось заниматься с ними любовью, но эта штуковина подействовала на нее так, как будто она была монахиней. Сирокко испугало то чувство потрясения, которое она испытывала при виде этого чудовищного пениса. Она знала, что то же испытывает и Габи. Не будь он так похож на человеческий, потрясение было бы меньше.
Третье, что ей было необходимо переосмыслить — хотя она и знала язык и могла назвать каждый половой орган титанид, она не знала об этом третьем органе, пока не завела об этом разговор. Она до сих пор не понимала, зачем их требовалось три, и как не старалась найти ответ, ей ничего не приходило в голову.
Все, что было в ее распоряжении, это набор слов и грамматических правил построения предложений. Для имен существительных это было достаточно; ей достаточно было подумать об объекте, как в уме у нее возникало нужное слово. Но это начинало не срабатывать для некоторых глаголов. С такими глаголами, как бегать, прыгать и дышать все было достаточно ясно. Затруднения возникали с глаголами, определяющими действия титанид и человека, но они были достаточно легко преодолимы.
Система перестала срабатывать, когда требовалось описать взаимоотношения, правила поведения, другие вещи, где между титанидами и людьми было мало общего. Эти понятия отсутствовали в языке песен титанид.
Становилось ясным, что чужие мысли оставались для нее чужими, было необходимо, чтобы кто-то объяснил все эти понятия, но объяснить было некому.
Последней трудностью, которая появилась с появлением группы титанид, было их имена: их было слишком много в одном и том же музыкальном знаке, так что ее собственная система определения и запоминания имен титанид тоже рассыпалась. Габи не могла произнести их, так как Сирокко не могла найти английского эквивалента для обозначения музыкальной фразы.
Сирокко начала передавать их в музыкальной тональности и решила так и продолжать. Первое имя, которое дублировало До Диез, она назвала Волынка. Си Бемоль превратился в Си Бемоль Банджо. Целительница была Си Колыбельная, земляничная блондинка была Соль-минор Вальс, пегая титанида стала Си Кларино, голубая титанида получила имя Соль Фокстрот, желто-оранжевую зебру Сирокко назвала Ре-минор Шарманка.
Санитарная повозка была деревянным фургоном с четырьмя колесами, обтянутыми резиной, которую тянули две титаниды в свободной упряжи. Дерево было ярко желтое, как новая сосна, удивительно гладко отполировано и подогнано без единого гвоздя.
Сирокко и Габи положили Билла на огромную кровать повозки и забрались туда вслед за ним. Вместе с ними туда забралась Колыбельная, титанида-целительница. Подогнув ноги, она села рядом с Биллом. Она тихонько напевала что-то и вытирала влажной тряпочкой ему лоб. Остальные титаниды, за исключением Волынки и Банджо, которые остались со своим стадом, шли рядом с повозкой. В стаде было около двухсот животных размером с корову, у каждого было четыре ноги и тонкая, гибкая шея с метр длиной. На конце шеи были когти для рытья земли и морщинистый рот. Они питались, зарываясь пастью в землю и высасывая млечный сок из спин земляных червей. У них был один глаз у основания шеи. Зарывшись головой в землю, они могли видеть, что происходит на поверхности.
Габи смотрела на них со слегка шокированным выражением лица, с трудом допуская, что подобные существа могли существовать.
— У Геи бывают как плохие, так и хорошие дни, — заключила Габи, цитируя переведенный Сирокко афоризм титаниды. — А как насчет этих их радио, Роки, мы можем на них посмотреть?
— Я посмотрю, — пропела Сирокко Кларино, пегой титаниде, спрашивая, можно ли им взглянуть на их растение-передатчик.
— Они не делают их, — сказала Сирокко Габи, — они их выращивают.
— Почему ты не сказала мне этого раньше?
— Потому что я сама только сейчас поняла это. Будь ко мне снисходительна, Габи. Это слово означает для них «семя растения, переносящего песню», вот погляди.
К концу посоха Кларино было прикреплено продолговатое желтое семя, оно было гладким и ничем не примечательным, за исключением того, что на нем было расплывчатое коричневое пятно.
— В этом месте оно слушает, — пропел Кларино, указывая на пятно. Не надо прикасаться к нему, так как это заглушает звук. Оно пропоет песню своей матери и если она понравится ей, то мать пропоет ее на весь мир.
— Боюсь, что я не совсем поняла.
Кларино показал рукой куда-то поверх плеча Габи. — Она все еще находится вместе со своими детьми.
Кларино рысью поскакал к растущему в ложбине кустарнику. Позади каждого куста из земли пробивались растения в форме колокола. Схватив колокол, Кларино выдернул растение из земли и вместе с корнями понес его к повозке.
— Оно поет семенам, — пояснил Кларино. Он снял с плеча медную трубу и наиграл несколько тактов танцевального ритма. — Теперь прислони ухо…
Через полминуты они услыхали звуки трубы, звук был пронзительным, как на цилиндре Эдисона, но вполне отчетливый. Кларино пропел обертон, который быстро был повторен. Затем последовала пауза, после которой обе темы прозвучали одновременно.
— Видите, она слышит мою песню и она нравится ей, — широко улыбаясь пропел Кларино.
— Похоже на запрос на радиостанцию, — сказала Габи. — А что, если диск-жокей не захочет проигрывать песню?
Сирокко постаралась как можно лучше перевести вопрос Габи.
— Необходимо тренироваться, чтобы петь приятно, — признал Кларино. — Но они очень добросовестны. Мать может откликаться в мгновение ока.
Сирокко начала переводить, но Кларино перебил ее.
— Семена также применяются для того, чтобы видеть в темноте, — пропел он. — С их помощью мы просматриваем изгибы колодцев, чтобы видеть приближение ангелов.
— Это похоже на радар, — сказала Сирокко.
— Ты готова поверить во все, что говорят тебе эти сверхобразованные пони? — с сомнением в голосе спросила Габи.
— Ты лучше скажи мне, как действуют эти семена, если это не электроника? Тебе предпочтительнее телепатия?
— Магию переварить легче.
— Хорошо, называй это магией. Я считаю, что в этих семенах находятся кристаллы и схема. И если можно вырастить органическое радио, то почему нельзя вырастить радар?
— Может быть и радио. Но только потому, что я видела это собственными глазами, а не потому, что я хочу каким-то образом воспользоваться им. Но не радар.
Радарная установка титанид находилась под навесом в передней части санитарной повозки. Установка привела бы в недоумение Руби Голдберга. Это был горшок с землей, толстые медные лозы соединяли ее с орехами и листьями. Колыбельная сказала, что в земле находится матка, которая производит «субстрат силы». Здесь же находился стеллаж с радио-семенами соединенный с путаницей лоз, очевидно очень точно, так как каждое семя было окружено вокруг пятна скоплением сочащихся булавочных уколов и связь с лозой была именно в этом месте.
