— Ага. Стрелой! И тут же нарваться на ближайший ночной патруль гвардейцев… Геморрой не стоит свеч.
На самом деле «тук-тук» бежал довольно бодро, просто мне от нетерпения казалось, что чёртов китаец… кто виноват, что время тянется медленно!
Пш-шш…
— Герман, ждать не могу, я пошёл, катер начинает отход, упустим. Как понял, приём.
— Как так отход! — закипятился я. — Капитан, это моя война!
— Что?! — свирепо заорал тот в рацию после короткой паузы. — Твоя война? Иди-ка ты в жопу с такими американскими фразами, Герман Константинович, ишь, Брюс Виллис нашёлся, заводной какой! У нас община, тут нет твоих или моих войн, тут всё общее, понял? Умней давай, буржуй! Как дитя младое, ей-богу… Всё, отхожу, догоните. Конец связи.
Твою ты душу…
— На чём догоним-то? Ласты наденем? — досадливо бросил Костя.
Я лишь пожал плечами: на берегу разберёмся. Экспроприирую что-нибудь, уровень злости позволяет…
Рядом со стоянкой «Темзы» почти всегда просторно, мало в Панизо судовладельцев, согласных платить за место звонкую монету. Берег большой, на всех хватит. Главный из коренных постояльцев — пятнадцатиметровый пароходик «Пасифик», флагман ВМФ Панизо, чёрного цвета судёнышко с пулемётом «Льюис» на корме. Собрат, так сказать. Ни разу не видел в деле, постоянно на приколе. Потому и поиски на реке ниже по течению практически не ведутся, так, одна халтура, болтаются парусники бестолковые… В Манаусе на участках прочёсывания вовсю гоняют катер губернатора, а тут… король спит, и служба не идёт. По берегу вроде шевелятся, на воде же — халтура. Капитан «Пасифика», флегматичный старый ирландец, ничуть не переживает из-за перманентной стоянки, постоянно сидит на борту с самодельной удочкой или в каюте с книгой, допоздна. Вот и сейчас свет в иллюминаторах горит. Помощнички…
Отпустив рикшу, мы бегом помчались к причалу, махнули узнавшему нас охраннику. Ярика, пританцовывающего от нетерпения на дощатой платформе, заметили издалека. В руке парень держал мой «Зауэр» с надетым на ствол презервативом.
— Мужики, давайте быстрей! Карабин держи! — крикнул он, первым спрыгивая в пришвартованный к пирсу «Баджер». — Костя, отдавай конец!
Я на секунду остановился, обернулся и, ещё раз громко прошептав угрозу китайскому району и всем оставшимся в городе представителям сволочного Салмана, последовал за своими товарищами.
Мощный подвесной мотор, прогретый загодя, сразу поднял лёгкую надувную лодку на глиссер, Ярик, взбив за кормой белый бурун, уверенно довернул корпус, отходя ближе к середине реки. На алюминиевом флайбридже загорелись навигационные огни: зелёный и красный. Гони, родимый!
А погода портилась всё быстрей. Низкие свинцово-черные тучи, проливающие на Лету набирающий силу дождь, одна за другой наползали с востока. Прохладно на воде.
— Спасы наденьте, чё сидите! — проорал Ярик от румпеля.
Подняв с пайол оранжевые жилеты, мы с Костей торопливо накинули их на плечи, подтянули — сразу стало потеплей, так-то лучше! Если бы не дождь и волны…
По корпусу упруго стучали тяжелые крупные капли.
Боковой ветер и ливень словно старались снизить скорость несущейся по реке лодки. Инстинктивно втянув голову в плечи, я молча наблюдал буйство стихии. Глаза уже привыкли к темноте — дикая картина, конец света! Поверхность воды вздыбилась белыми барашками, поднимался шторм. На скорости удовольствие, прямо скажем, сомнительное. Лодка сначала летела посередине реки, затем рулевой начал рывками входить на участки спрямления, на виражах срывая «Баджер» с глиссирования. Уткнувшись носом в очередной пенный гребень, пришедший справа, лодка боком взлетала на волну, двигатель порой подвывал вышедшим из воды винтом, а затем судёнышко летело вниз, со стуком шлепаясь о чёрную воду.
Стюард вёл лодку уверенно, не поджимаясь к берегам. Даже слишком уверенно, не перевернул бы… «Баджер» летел по течению мимо низких берегов. Совсем стемнело. Мелей вблизи берега не видно, а локатора на скорлупке нет.
— Осторожно!
— Вижу! — крикнул Костя.
Впереди на воде показались яркие навигационные огни большого судна и слабо заметное световое пятно масляного светильника на корме. Хорошо там профессору с Лёхой, тихо в железной будке под навесом, сухо…
Пш-шш…
— Капитан, мы уже рядом!
— Вижу, когда за трубой не прячетесь, диверсанты… Подходите под правый борт, вставайте за колесом, боцман примет.
Ходко под дизелем «Темза» прёт!
Ярик чуть прибавил ход и аккуратно прошел мимо кормы — мы с Костей успели махнуть рукой свесившимся через леера канонирам. Промелькнул выкрашенный в чёрный цвет привальный брус — вот и ниша правого колеса, рулевой выровнял скорость.
— Бросай! — глухо скомандовал сверху голос боцмана.
А волны поджимали лодку к пароходу, чему уставший мокрый «Баджер», похоже, был только рад, влепившись в родной белый борт, как заплаканный сынуля в мамку.
Весёлый вечерок выдался.
Через пару минут мы оказались на борту, и я неуклюже заковылял к рубке. Ногу отсидел, сам не заметил, как так вышло… К этому времени капитан уже отключил навигацию, нечего преследуемого баловать.
— Глотни-ка кофейку, — распорядился Самарин. — Фляжка рядом лежит.
— Трубку дай, Илья Александрович, — попросил я, ставя карабин в угол. — У меня всё вымокло, но ничего, не растаю. А вот ствол протереть не помешало бы.
— Ты бы всё-таки переоделся, сам не заметишь, как простынешь.
— Ага… Только посижу немного, устал я что-то, — явно нарушая какие-нибудь уставные требования, я скинул насквозь мокрую рубашку-поло. Шкипер внимания на это не обратил.
Хорошо-то как! Только вот вмазать не успел, в рубке появилась Котова.
— Уже голый? Ну-ну. Так, больной, что отрезали в бою, пришивать будем? Сиди-сиди… мушкетёр, рассказал уже Костя про твои подвиги.
— Всё нужное на месте, — улыбнулся я.
Классная женщина. Если бы не Симона… Ещё неизвестно, как бы всё у нас сложилось.
— Где эта сволочь? — спросил я, когда она ушла.
— Да вот он, на радаре светится! Не может оторваться, сучок, тяжела лоханка для такого мотора.
Пока я протирал «Зауэр» сухой тряпицей, Илья Александрович коротко рассказал мне о ходе преследования.
— Там один или двое сидят, так? Не видим, не смогли близко подойти, так и держим километра полтора.
— Один у катера сидел, второй из «Сайгона» прибежал, — согласился я. — Догоним?
— Пока ровно идём… Да куда они денутся, черти, у меня топлива всяко больше. Если не вильнут куда-нибудь, конечно. А они, чувствую, Герман, вильнут, чай, не идиоты. Точно вильнут.
Вот тут я, что называется, окончательно воткнулся в ситуацию с погоней, чему помогла обжигающая рюмка коньяку, и произнес вновь те слова, что уже часа два стоило повторять, как мантру:
