— Фи! — скривилась я. — Неужели турки были каннибалами? Кстати, Сулейман I, муж Роксоланы, был очень просвещенным правителем, хотя и жестоким.
— В те времена он не мог быть другим.
Решаю сменить тему разговора на более мне интересную:
— Сегодня дежурным врачом заступает Мартин Леонидович?
— Нет, с ним поменялся Феликс Маркович.
— Бр-р! Сегодня узнала, что Маркович занимается вскрытием трупов и что больничный морг теперь очень популярен.
— С больничным моргом, точнее часовней, где он располагается, связана жуткая мистическая история. Если с первой статьей все получится, то эта история станет темой для следующей.
— Что за история?
Дверь в столовую открылась, и внутрь заглянул санитар Богдан. Он старше Сони, у него довольно смазливое лицо, переодень его в платье, и от женщины не отличишь. И характер у него непредсказуемый. За ним закрепилось прозвище Богдана, которое его ужасно злит. Закончив медучилище, он долгое время работал в областной больнице медбратом, но в чем-то сильно провинился, так что ему пришлось вернуться в свое село, находящееся поблизости. В психиатрическую больницу он смог устроиться только санитаром. Увидев нас беседующими, Богдан осуждающе покачал головой и вошел.
— Вот ты где, а я уже обыскался! — Он улыбается Соне, а на меня устремляет холодный рыбий взгляд. Так смотрят на ненужную вещь перед тем, как выбросить ее на помойку.
— Иди в палату! — приказывает он.
Вот так подхвачусь и побегу выполнять его повеление! Демонстративно делаю маленький глоточек кофе и ставлю на стол чашку, в которой осталась почти одна гуща. Показываю всем своим видом, что не намерена прерывать кофепитие.
— Тебе не ясно?! — Богдан повышает голос, в котором столько льда и злости, что мне становится не по себе. Еще недавно я считала его более приятным санитаром, чем другие.
— Чего ты командуешь?! — Соня приходит мне на помощь.
— Спокойно, Соня. Главврач не любит, когда у медперсонала завязываются приятельские отношения с больными. Вечером делай что хочешь, но по-тихому. Смотри, а то Божена и Степан настучат на тебя главному! Они еще здесь.
Богдан неровно дышит к Соне, а та с юмором относится к его ухаживаниям. Если она когда-нибудь поинтересуется моим мнением, я отвечу однозначно: он тебе не пара, а его «сладкая» внешность настораживает.
— Чего бы мне бояться? Увольнения? — задиристо говорит Соня. — Может, я сама в скором времени отсюда уволюсь!
— Даже когда уволишься, много не говори, а то можешь оказаться ее соседкой по палате. — Богдан указывает на меня и тут же изображает на лице лучезарную улыбку. — Это дружеский совет.
— Пхе! — презрительно фыркает Соня.
— Пора выдавать лекарства больным. Мы идем или будем ждать, пока нам напомнит об этом дежурный врач?
— Ну ты и зануда, Богдана! Даже кофе не дашь нормально попить.
Я увидела, как у санитара дернулось лицо, когда он услышал ненавистное прозвище, но он сдержался. Соня часто над ним подшучивает, и только ей он это позволяет.
— Мое дело сторона, Соня. Тебе решать, но дежурный может нагрянуть с минуты на минуту. Думаю, в мужском отделении выдача лекарств уже заканчивается.
— Хорошо, идем. — Соня живо встала и направилась вместе с санитаром к выходу.
Я убрала со стола, вышла в коридор и направилась к процедурному кабинету, где уже выстроилась очередь.
Соня и Богдан работают в четыре руки: она делает инъекции, он выдает лекарства. Я без особого труда утаила от санитара циклодол, спрятав его под язык, но большую таблетку галоперидола пришлось проглотить. Ничего хорошего мне это не сулит, одна надежда на то, что буду находиться здесь недолго. Решая, кому позвонить, Марте или Егору, я произвела обмен с Магдой. Получив вожделенный мобильный телефон, старенький «Эриксон» с затертыми клавишами, я решила связаться с Мартой, выяснить обстановку, а в следующий раз позвонить Егору.
— Иванна, ты?! — радостно вскрикнула Марта, сразу узнав меня. — Где ты находишься? Ты вернулась?
— К сожалению, нет. У меня мало времени, поэтому слушай!
Я сообщила ей о местонахождении психушки и попросила навестить меня в ближайшие выходные.
— Как там Егор? Женился? — поинтересовалась с замирающим сердцем.
— Не знаю, вроде нет. Как-то он звонил мне, но я наговорила ему кучу грубостей. Ведь при нем тебя забрала психиатрическая бригада, и он ничего не сделал, чтобы тебя вытащить. Вот павиан в штанах, не ожидала от него такого!
— Он был бессилен мне помочь, подробности расскажу при встрече. Позвони ему и предложи навестить меня вместе с тобой. Хотя нет, не звони Егору…
— Так звонить ему или нет?
В этот момент Магда выхватила у меня мобильный и оборвала разговор.
— Твое время закончилось! — злобно прошипела она.
— Дай еще хоть минуту поговорить! — умоляю ее, еле сдерживаясь, чтобы силой не выхватить мобилку. — Я тебе вечером циклю отдам.
— Когда дашь, тогда и будешь говорить! Захочу — вообще не дам!
Ее мобильный зазвонил; взглянув на номер, она не ответила, потом отключила телефон. Я поняла, что звонила Марта. Внутри у меня все кипело, я еле сдерживала себя, чтобы не впасть в истерику или не наброситься на Магду. С трудом я заставила себя молча лечь на кровать, повернувшись к Магде спиной. Про себя я стала считать баранов с лицом Магды. Я давно усвоила: проявление агрессивности здесь ни к чему хорошему не приводит, разве что отправят в смотровую на «завязки» и накачают нейролептиками. И тогда приезд Марты окажется бессмысленным: под предлогом того, что у меня обострение болезни, могут отказать в свидании. Не страшно, что я не договорила с Мартой, после отбоя позвоню ей с мобильного Сони.
Слышу, как за спиной обеспокоенно сопит Магда, ожидающая, что я стану ее умолять дать позвонить, и тогда она поднимет плату. Продолжаю мысленно считать: «46, 47, 48…» Счет и в самом деле помогает успокоиться, и я рада, что сдержалась и не наделала глупостей.
Вроде ничего особенного не произошло, разве что передала весточку Марте, а настроение поднялось и головная боль ушла, в теле ощущаю прежнюю легкость. Будет здорово, если подруга все же свяжется с Егором и они приедут вместе. Хотя нет, не надо. Я не в том виде, чтобы показываться Егору на глаза. Лучше мы встретимся, когда я покину больницу и почищу перышки. Физически ощущаю, как давят больничные стены, нестерпимо хочется уйти отсюда, хоть на время. Но сегодня воскресенье, нет ни прогулок, ни работ в саду.
В палату вошла Люба, бросилось в глаза, что она какая-то странная, держится за грудь. Быстро подхожу к ней. У нее землистый цвет лица, и она тяжело дышит, словно не может отдышаться после тяжелой физической работы. На лице выступили капельки пота, похоже, ей нездоровится.
