— Да… учитывая обстоятельства…
Дмитрий, отбросив салфетку, вновь наполнил свой бокал. Он уже успел осушить почти всю бутылку. Кэтрин же не выпила ни глотка.
— Может, перейдем на диван?
— Я… предпочитаю остаться на месте.
Пальцы Дмитрия конвульсивно сжали ножку бокала. К счастью, Кэтрин ничего не успела заметить.
— В таком случае не лучше ли сразу покончить с тем, что тебя волнует, и спокойно провести остаток вечера?
Слишком поздно поняла Кэтрин, что вновь рассердила князя. Но какого дьявола ему нужно? Она не собирается оставаться здесь ни минуты больше, чем это необходимо! Лучше уж провести остаток вечера в благословенном одиночестве, хотя Кэтрин сильно сомневалась, что ей это позволят. Но сначала действительно необходимо внести некоторую ясность в их отношения.
— Возможно, вы согласитесь, наконец, ответить на мой вопрос. Я чувствую себя узницей на этом корабле, однако вы приглашаете меня к ужину, словно почетную гостью. Кто же я на самом деле?
— Думаю, ни то ни другое, по крайней мере не в строгом смысле этого слова. Нет причин запирать тебя в каюте на все время плавания. Тебе необходимо делать что-то, занять время, пока ты с нами.
Кэтрин стиснула зубы и сцепила лежавшие на коленях руки. Он, конечно, прав, и это было куда больше того, на что она смела надеяться. Девушка не могла припомнить, когда в последнее время ее жизнь не была заполнена бесчисленными обязанностями. У Дмитрия в каюте целая библиотека, но как она ни любила читать, однако не представляла себя проводящей целые дни за книгами. Ей необходимо постоянное движение, требуется планировать, устраивать, объяснять, приказывать… делать что-то нужное, полезное или сложное. И если Дмитрий сумеет что-нибудь предложить, она будет крайне благодарна ему, особенно еще и потому, что действительно очень боялась стать настоящей узницей и просидеть в каюте много недель.
— Что вы имеете в виду?
Она явно заинтересовалась предложением! Дмитрий изумленно взглянул на девушку. Он ожидал, что она решительно откажется от всякой работы, и уж тогда можно будет со спокойной душой предложить ей оставаться его любовницей. Пусть уж тогда Кэтрин разыгрывает роль важной дамы, сколько заблагорассудится! Вероятно, она просто не так его поняла! Ну конечно! Недаром Дмитрий никогда до сих пор не встречал женщины, которая не предпочла бы спокойную роскошную жизнь унизительному тяжелому труду.
— Надеюсь, ты понимаешь, что на корабле не найдется так уж много дел для девушки твоего положения?
— Да, конечно.
— Говоря по правде, есть всего две должности, на которые ты можешь рассчитывать. Подумай хорошенько, но ты должна выбрать одно или другое.
— Вы достаточно ясно выразились, Александров, — нетерпеливо бросила Кэтрин. — Переходите к делу.
Неужели он действительно когда-то находил ее прямоту забавной? Что за глупец!
— Вы, кажется, уже успели встретиться с Анастасией? — сухо осведомился Дмитрий.
— Да, конечно. Ваша жена?
— Предполагаете, что я женат?
— Ничего я не предполагаю. Обыкновенное любопытство. Дмитрий нахмурился. Жаль, что она не проявляет к нему ничего серьезнее любопытства. Однако ее вопрос напомнил ему о Татьяне, и Дмитрий мысленно напомнил себе никогда не брать будущую жену с собой в плавание. Если он едва вытерпел этот вечер, поскольку приходилось вести беседу самому, с Татьяной будет в миллион раз хуже — она вообще не может говорить ни о ком и ни о чем, кроме как о себе. Однако здесь крылась огромная разница. Татьяна не волновала его. А эта крошка… Даже ее раздражающая откровенность ничего не меняла. Как и высокомерное безразличие. И особенно непредсказуемая натура.
Кэтрин не обладала той поверхностной красотой, которая заставляла мужчин падать к ногам Татьяны, но тем не менее неудержимо влекла его к себе. Ее необычные глаза, которые он про себя называл притягательными, чувственные губы, маленький упрямый подбородок, твердость характера, светившаяся в каждой черте лица, — все казалось ему необыкновенным. И с той минуты, как ее внесли в комнату, Дмитрий не мог отвести от нее взгляда. Кроме того, ей необыкновенно шло новое платье из узорчатого голубого органди с узкими рукавами и круглым вырезом, обнажавшим сливочно-белые плечи и прелестную шейку. Небо, ему не терпелось попробовать на вкус эту гладкую кожу! Но как ухитриться сделать это, когда Кэтрин по-прежнему неприветливо-сдержанна! Не то что прошлой ночью, когда ее мольбы едва не свели его с ума! И все же Дмитрий не мог забыть это извивающееся, стройное тело. Он хотел ее. Хотел страстно и готов был пойти на все, кроме одного, — принуждать ее он не станет и силой не возьмет.
План Дмитрия был превосходен и почти безупречен, и Кэтрин может легко и без всяких ненужных угрызений совести его принять. И пока она не вздумает отказаться от принятой роли, все получится как нельзя лучше. И если он раздражен ее резкими сухими репликами, то лишь потому, что надеялся завоевать ее, обольстить, правда, к сожалению, безуспешно. Весь вечер она оставалась совершенно безразличной к его чарам.
— Княжна Анастасия — моя сестра, — объяснил Дмитрий. Кэтрин даже глазом не моргнула, хотя эти несколько слов заставили ее почувствовать… что? Облегчение? Какая чушь! Обыкновенное удивление! Сначала она посчитала девушку любовницей, потом — женой и даже не подумала, что та может оказаться сестрой князя.
— И?
— Из нашего разговора ты, конечно, поняла, что ей крайне необходима еще одна горничная, по крайней мере до тех пор, пока мы не доберемся до России.
— Прошу вас, переходите к делу.
— Я уже все сказал.
Она вперилась в него взглядом. Ни один мускул не дернулся, ничего не отразилось на лице: ни гнева, ни удивления, ни потрясения. Он смотрел на нее внимательно, пристально, выжидающе.
Легче, Кэтрин. Не сходи с ума, и не стоит набрасываться на него. Пока. Он, должно быть, предвидел, как ты отнесешься к его предложению, и все-таки сделал его. Почему?
— Вы упомянули о двух возможностях, Александров. Вторая настолько же остроумна?
Как ни старалась она говорить равнодушно, в голосе прозвучал невольный сарказм. Дмитрий распознал его, пришел в восторг и окончательно успокоился, неожиданно ощутив себя охотником, готовым прикончить долгожданную добычу. Она, конечно, откажется от унизительной должности… остается лишь другая.
Князь встал. Кэтрин почему-то сжалась от неприятного предчувствия. Он обошел стол, остановился рядом. Кэтрин не подняла головы, даже когда его пальцы сомкнулись на ее предплечьях, осторожно подняли ее на ноги. Дышать стало невозможно… панический страх перекрыл горло. Дмитрий обнял ее за талию. Другая рука приподняла подбородок. Но глаза Кэтрин по-прежнему были опущены.
— Я хочу тебя.
О Боже, Боже, Боже! Он не говорил этого, Кэтрин! Ты ничего не слышала!
— Взгляни на меня, Катя.
