— Что случилось? — спросил Андрей.
— Как ты думаешь, твоя жена впустит нас в квартиру?
— В каком смысле?
— В самом прямом.
— Что-то, Костя, ты темнишь. И не отнекивайся. У тебя же на твоем бесхитростном славянском лице написано, что ты хитришь. Колись, а то наручники надену.
— Понимаешь, дело-то серьезное, и решать его всё равно вам вдвоем придется. Ты ведь, если я правильно помню, говорил, что жена твоя баба толковая.
— Говорил. Но в чем суть-то?
— Суть в том, что я предлагаю тебе идти к нам работать. Хочешь, временно, если тебе дадут отпуск из органов хотя бы на месяц. А хочешь — на постоянной основе.
— Да ты что, рехнулся? Уволиться из органов? Мне в будущем году капитана по выслуге грозятся присвоить, а ты…
— Я всё понимаю, поэтому-то и хочу обсудить всё это с твоей женой.
Жена Андрея Ирина оказалась маленькой хрупкой женщиной, но лицо у нее было волевое, а глаза смотрели на Костю открыто и спокойно.
— Конечно, — говорил Костя им, — я отдаю себе отчет, что значит для служивого человека уйти из органов. Хоть и ругают нашего брата, простите за «нашего», это я по привычке, а все-таки это дело жизни. С другой стороны, жить по новым временам на одном энтузиазме не так-то просто, а когда вам зарплату поднимут и на сколько — это еще вопрос. С другой, приглашают Андрея в солидную и — главное — растущую компанию заместителем начальника службы безопасности с окладом, — Костя сделал эффектную паузу — в восемьдесят тысяч в месяц плюс бонус в конце года в размере как минимум месячного оклада. Ну и работа все-таки куда менее суматошная, чем в милиции, и спокойнее. Не столько на пистолет у нас полагаться приходится и не на дубинку, а на голову. Я, ребята, понятно говорю?
— А кто начальник службы? — спросила Ирина.
— Я.
— А пенсия? — вздохнул Андрей.
— А что пенсия? Это ж не контора по заготовке рогов и копыт. Все социальные отчисления, как положено. У вас компьютер есть?
— Есть, — кивнула Ирина.
— А Интернет?
— И Интернет есть.
— Вот вы и наберите в Яндексе компанию «РуссИТ». Это мы. Понимаете, ребята, в скором времени президентом компании станет другой, а пока что надо обеспечивать безопасность и старого и нового президента.
— ИТ — это информационные технологии? — спросила Ирина.
— Вы умница.
— Тогда зачем компании такая безопасность, это ведь не нефть или газ?
— Вы и представить себе не можете, какие интересы и какие большие деньги могут крутиться или, точнее, начать крутиться в этом бизнесе. Тем более что у нас разрабатываются технологии, которые могут обернуться не миллионными, а многомиллиардными прибылями.
— Спасибо, Костя, но вы ж понимаете, что такие вопросы за чашкой чая не решаются. Андрюшке и мне это сто раз прокрутить всё в головах придется.
— Вот и начинайте крутить, ребята, не буду вас больше отвлекать. Дело-то действительно непростое… Спокойной ночи, малыши.
Ирина улыбнулась и спросила мужа:
— Можно я твоего будущего начальника поцелую?
— Только в моем присутствии, предупреждаю. И в щеку. Только, — сурово добавил Андрей и на всякий случай грозно покачал пальцем.
— Тогда лучше не стоит, — засмеялась Ирина, провожая с мужем Костю.
8
Никак не кончался этот невероятный день, зато силы у него уже практически кончились, подумал Петр Григорьевич, подходя к машине.
— Ты хоть бы своему старику руку дал, — сказал он Евгению Викторовичу. Вроде бы и шутка, а красавчик с русой бородкой и впрямь начинал его раздражать. Хотя, казалось, ничем такого отношения не заслуживал. Просто, выходит, тем, что был здоров и полон сил — как раз того, чего у Петра Григорьевича уже не будет никогда.
— Прости, дедушка, — улыбнулся бывший главный аналитик, подсаживая спутника в «лексус».
— А дедушка еще должен, между прочим, договариваться, чтобы тебе физиономию немножко разукрасить.
— Это как? — удивился Евгений Викторович, непроизвольно ощупывая лицо.
— Как, как? Что-то уж слишком быстро ты забывчивым стал. Мы ж прикидывали, что сделать, чтобы твои возможные ляпы и провалы в памяти как-то сгладить.
— А, да.
— Упал в ванной, очень ударил голову, легкая амнезия.
— Да, конечно.
— Вот я и хочу позвонить Гургену Ашотовичу, чтобы он всё это сделал профессионально. Я и не умею, и пластырей таких у меня нет. А ты сам себя и подавно как следует обработать не сможешь. Сейчас позвоню ему по мобильному. Если он в больнице, Костя завезет сейчас меня домой, у меня просто ноги подкашиваются от усталости, а тебя потом отвезет в больницу.
— Гурген Ашотович? Добрый день, это ваш старый пациент Петр Григорьевич… Спасибо, как ни странно, я еще жив, но еле-еле… Друг мой, у меня к вам большая просьба. Я вас очень прошу слегка подправить лицо моего друга и сослуживца Евгения Викторовича. Что случилось? Да ничего особенного. Поскользнулся в ванной, ударился головой. Ну, сами понимаете. Да, конечно, вы не специалист по пластическим операциям, но ведь ничего серьезного и не надо делать. Приклеите там пару пластырей, йод, зеленка — чем вы там пользуетесь в таких случаях. Гурген, я вас не совсем понимаю, неужели вы не можете мне оказать такую пустяковую услугу? Что вы спрашиваете? Не видел ли я Семена Александровича? Видели мы, сегодня были у него в Удельной. Почему «мы»? Ну… Ну вот и спасибо. Через полчасика Евгений Викторович будет у вас.
Костя помог шефу подняться в квартиру и даже позвонил в дверь.
— Галина Сергеевна, вручаю вам мужа. И до свидания, я побежал, а то там в машине Евгений Викторович ждет.
— Кто? — почему-то испуганно вздрогнула Галя. — Какой Евгений Викторович? И почему…
— Мне еще нужно свезти его в больницу.
— Что-нибудь случилось, что с ним?
— Да нет, ничего особенного. Не волнуйтесь. До свидания.
«А почему это вдруг Галина так заинтересовалась Женей? — думал Петр Григорьевич, входя в спальню. — Она ж как будто и не должна знать, кто это. Она вообще никого из компании не знает. Странно…» Не снимая ни костюма, ни даже туфель, он лег на кровать. Знает, не знает, всё какие-то мелкие глупости лезут в голову. Человек в его положении, когда одна нога уже занесена, чтобы переступить последнюю черту, должен думать о вещах важных, а не о том, кого его жена знает и кого не знает. Мысли должны быть неторопливыми и скорбно-торжественными, как лица у сотрудников похоронного бюро, а не суетиться и не вытягивать любопытные мордочки. Он усмехнулся. Но только мысленно, потому что сил не было даже на то, чтобы придать лицу нужное выражение. И вообще, он ведь Галину никогда ни к кому не ревновал, с чего это под конец он вдруг в Отелло решил записаться?
