— Слушаюсь, мон женераль, — Исидор Исидорович отдал Яше честь и поставил на стол портфель, стоявший у его ног.
— Ничего себе портативный маячок, — покачал головой Костя, — в таком портфеле можно и небольшую радиостанцию носить.
Исидор Исидорович укоризненно посмотрел на Костю своими маленькими вороньими глазками и достал из портфеля кроссовку.
— Если не ошибаюсь, дорогой герр Штирлиц, — спросил он у Свистуна, — вы носите обувь сорок третьего размера?
— Да, а откуда… — начал было спрашивать Свистун, но Исидор Исидорович оборвал его:
— От верблюда. Позвонил Константину Пантелеймоновичу, у него в его службе безопасности, оказывается, на всех нас обширнейшее досье, от размера обуви до половой ориентации.
— Ну, ребята, — покачал головой Костя, — с вами не соскучишься. Может, организуете свой КВН? Вы хоть когда-нибудь серьезно разговариваете? А то я никак не могу привыкнуть к вашему стилю. Удивительно, что вы еще находите время что-то делать в своей лаборатории.
— Нам шутка строить и жить помогает, — торжественно пропел Яша и кивнул. — Всё, теперь к делу. Исидор Исидорович, показывайте. И куда же Свистун должен в этой кроссовке засунуть маячок?
— Он уже там, — с достоинством ответил Исидор Исидорович и раскланялся с присутствовавшими. — Можете убедиться.
Свистунов покрутил в руках кроссовку, засунул в нее руку, развел руками:
— Не вижу.
— Что и требовалось доказать, господа присяжные заседатели. Господин Свистун, не соблагоизволите ли вы надеть эту замечательную кроссовку. Вот вам и ее пара, а то будете хромать в одной кроссовке, и это может показаться подозрительным. Не бойтесь, не бойтесь, ваше превосходительство, эти кроссовки не кусаются.
Свистун надел кроссовки.
— Что дальше?
— Идите, идите, молодой человек, — строго сказал Исидор Исидорович, — сходите домой, проверьте, не забыли ли вы выключить утюг…
— У меня нет утюга, — печально сказал Свистун.
— Теперь видите, почему нас презирают в Европе? У человека даже своего утюга нет. А человека без утюга и человеком-то назвать нельзя.
— Господа, я просил вас быть серьезнее. Тем более что в случае успешного выполнения задания я обещаю в качестве награды выделить из своего фонда деньги на утюг для нашего безутюжного коллеги.
— Так я пошел, — сказал Свистунов, направляясь к двери. — Утюга у меня действительно нет, а вот выключил ли я утром плиту, нужно проверить.
Исидор Исидорович достал всё из того же портфеля небольшой мониторчик, похожий на смартфон, включил его и протянул Косте. — Смотрите, вот он движется. Видите?
— Потрясающе, — восхищенно развел руками Ко-стя. — Ребята, вы просто гении.
— Не надо так, — скромно потупился Исидор Исидорович, — это не они. Это я гений. Лучше следите за Свистуном. По-моему, сигнал четкий и достаточно сильный.
— И на каком же расстоянии мы сможем следить за ним?
— Теоретически на любом, даже если наш друг вдруг окажется на Огненной Земле или в Царевококшайске. Это же технология ДжиПиЭс. Наш ГЛОНАСС тоже уже работает, у меня просто не было времени испробовать его. Другое дело, что миниатюрная батарейка сможет прослужить всего час или полтора максимум. Тут уж ничего не поделаешь.
— А куда ты все-таки засунул его в кроссовке? — спросил Костя.
— В каблук.
— Позволь, но в кроссовках каблуки обычно литые…
— А я его и не снимал. Снял стельку, выдолбил углубление и вставил в него маячок. Вот и всё.
— Спасибо, ребята. Значит, так: когда и если Свистунов отправится на встречу с Фэном, он должен надеть эти кроссовки. А как включается маячок?
— От давления. Тем более что давит наш Свистун на всё, по чему он ходит, с силой около восьмидесяти пяти или даже девяноста килограммов, — пояснил Исидор Исидорович. — Правда, я его давно не взвешивал, но не похоже, чтобы он похудел, скорее, наоборот.
— Отлично. Значит, договариваемся так: как только Фэн вступит со Свистуновым в контакт и назначит время встречи, вы тут же предупреждаете меня. А мы с Андреем будем контролировать встречу. Монитор я беру себе?
— Конечно.
Всё вышло так, как Евгений Викторович и предупреждал ее. Господин Фэн предложил встретиться там, где ей удобнее, где-нибудь в ресторане или у него в гостинице, но она настояла, чтобы он приехал к ней и даже послала за ним Костю. И вот он стоит перед ней, почтительно полупоклонившись. Голова у него была безволосая и сияюще отполированная. Галя поймала себя на мысли, что, наверное, в его лысину можно смотреться, как в зеркало.
— Уважаемая Галина Дмитриевна, позвольте поблагодарить вас за то, что вы столь любезно согласились встретиться со мной. И выразить свое глубокое соболезнование по поводу кончины вашего супруга. Я всегда считал покойного Петра Григорьевича незаурядным и талантливым человеком и был о нем самого высокого мнения.
— Спасибо, господин Фэн. Садитесь, пожалуйста. Позвольте предложить вам чашечку кофе? Может быть, вы хотите что-нибудь выпить?
— О, не беспокойтесь, госпожа Илларионова. Я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. — Разрешите, я сяду? А то вы, русские говорите, что у ног нет правды. Так?
— Почти, — улыбнулась Галя. — Не у ног, а в ногах. Садитесь, садитесь, господин Фэн. Я вся внимание. — И чего Женя так пугал ее этим Фэном? Очаровательный китаец или канадец, кто он там. Она и не знала, что на свете есть еще такая старомодная галантность. — Так, может быть, чашечку кофе?
— Спасибо, я тронут вашей любезностью.
— Черный или с молоком? Сахар?
— Черный, высокочтимая Галина Дмитриевна, с одной ложечкой сахара.
— Костя, — крикнула она Косте, который был в кухне. — Поставь, пожалуйста, кофе. Господину Фэну черный с одной ложкой сахара, мне с молоком. — Она повернулась к гостю. — Вы замечательно говорите по-русски. Как вам удалось так выучить русский язык? Он ведь очень трудный.
— Не спорю, очень трудный. Мой высокочтимый отец в свое время настоял, чтобы я учил русский. Я еще был совсем ребенком, мы жили в Гонконге, и папа нашел русскую эмигрантку, уже очень немолодую женщину, которая и занималась со мной. Она утверждала, что она княгиня. Почему-то большинство русских эмигрантов утверждали, что они князи.
— Князья, с вашего разрешения.
— Спасибо, да-да, конечно, князья. Теперь я думаю, что она не только учила меня, но и сама с удовольствием вспоминала русский. Вряд ли в Гонконге ей приходилось много говорить на родном языке. Поэтому-то мой русский немножко… старомодный.
— Что вы, — улыбнулась Галя, — наоборот. Сейчас, знаете, у нас говорят на таком варварском языке, со всякими такими словечками вроде прикольно, клево…
