Сейчас я продемонстрирую вам работу ПОФ, и мы начнем думать, как эффективнее использовать программу на нашей машине. Я думаю, все согласны, что наш компьютер должен работать на платформе Виндоус. И потому, что огромная часть пользователей во всем мире, да и у нас, пользуются именно этой платформой, и потому, что у нас просто нет времени на разработку своей платформы. Это ведь титанический труд, и для нашего крошечного по масштабу ИТ-гигантов «РуссИТ» просто непосильный. А конкуренция такова, что мы должны как можно раньше запатентовать наш продукт. Согласны?
— Разумеется. Кстати, а почему сама госпожа Филева отсутствует? Может быть, она так скромна, что ей тяжело бы было выслушивать ваши комплименты, Яков Борисович? — спросил Исидор Исидорович.
— Ну, болезненной скромностью она, как я сумел убедиться, не страдает. Просто у нее сегодня экзамен какой-то или что-то вроде этого. Не забывайте, что она аспирантка мехмата МГУ. Сейчас я пытаюсь уговорить ее перейти к нам в штат. В крайнем случае, на полставки. Всё, дети мои, за работу. И помните, что если наша машина не будет готова к Новому году, я твердо обещал президенту, что мне, к сожалению, придется сделать себе сеппуку.
— Это что, бонус такой?
— В каком-то смысле, да. Во всяком случае, для самурая. Сеппуку это по существу то же, что харакири. То есть, вскрытие себе живота. А для него вскрыть себе живот — это высокая честь.
— Не дай бог, господин вице-президент, вы сначала добейтесь прибавки нам в зарплате, — твердо сказал Исидор Исидорович, — а потом уже делайте себе эту самую сеппуку.
— Спасибо на добром слове, друг мой, — важно сказал Яша. — Оно ведь, как известно, и кошке приятно.
— Кошки, господин вице-президент, зарплату нам не устанавливают и уж подавно не делают себе харакири.
— Всё, юные бандиты, за работу.
16
— Евгений Викторович, — сказал Яша, усаживаясь напротив президента, — у меня к вам небольшой, но важный разговор.
— Слушаю, Яша.
— Похоже, что сразу же после презентации о нашем флэш-компьютере заговорит весь мир.
— Это почему же? Я не сомневаюсь, что ваша машина действительно хороша и даже в чем-то революционна, но чтобы о ней заговорил весь мир…
— Понимаете, ко мне пришла аспирантка мехмата МГУ Ольга Филева и принесла программу, которая просто потрясла меня.
— Вот уж не думал, что тебя что-то может потрясти.
— Я говорю серьезно. Во-первых, она позволяет пользователю общаться с компьютером голосом. И машина не только понимает то, что от нее хотят, она еще и отвечает тоже голосом. То есть возникает нечто вроде вполне интеллектуального голосового общения, то есть беседы. Над проблемой возможности создания искусственного интеллекта у компьютера вот уже не первое десятилетие бьются лучшие умы в нашей области и пока что не одержали ни одной настоящей победы. И никто даже не может сформулировать, что такое интеллект вообще и у компьютеров в частности. Я вам не готов еще однозначно ответить, как близко в философском смысле подошла программа Филевой к решению этой проблемы. Это вообще материал Нобелевской премии. Но практически она очень похожа на ИИ.
— ИИ?
— Искусственный интеллект. У меня, во всяком случае, при общении с программой возникало ощущение, что я беседую с чем-то гораздо большим, чем просто набор записанных программистом команд и алгоритмов. И смею вас уверить, что такое же чувство возникнет у любого человека, который возьмет в руки ноутбук с этой программой. Вот почему я говорю о впечатлении, которое произведет наша машина. Причем я уже начал обдумывать, как устроить презентацию наиболее эффективно. Я обещал вам, что машина будет готова к Новому году. И думаю, что выполню это обещание. Я торжественно обещал своим сотрудникам сделать себе харакири, если не уложимся в срок. Как у нас с деньгами?
— Сколько тебе нужно? Не на харакири, конечно, это как раз недорого, нужен только хороший нож, а на само твое чудо.
— Премия Филевой, премии всей команде, доводка прототипов до кондиции, устройство самой презентации. Я имею в виду банкетный зал в хорошем ресторане, его оформление, угощение человек на сто — сто пятьдесят, печать и рассылка приглашений и т. д. Сугубо приблизительно миллионов пять.
— Рублей?
— Рублей. Можно в любой конвертируемой валюте. Например, в японских иенах или долларах Новой Зеландии.
— Нет проблемы, Яков Борисович. Знаешь, почему я так верю тебе?
— Лицо такое честное?
— Почти. Глаза у тебя смешливые и непочтительные, но очень честные. Иди с богом, сын мой, и работай.
Было поздно, решил Яша, наверное, не меньше часа ночи. Он зажег лампу на тумбочке у кровати. Так и есть. Четверть второго. Сна не просто не было, даже сама мысль о сне казалась нелепой. Как это вообще происходит, что люди засыпают? Мысли и впечатления должны перед погружением в сон замедляться, густеть, спотыкаться, образно выражаясь, и замирать в оцепенении. Но сейчас они и не думали спотыкаться и присаживаться отдохнуть. Они неслись, как пришпоренные. Четкие, яркие, совершенно неподвластные сну. Не случайно, наверное, подумал он, бурный поток обычно не замерзает.
Он думал об Ольге и никак не мог свести в одно целое два, да что два, скорее три таких странных и не похожих друг на друга существа, что жили в ней: озорная, поразительно бесстыжая девчонка, нежная и пылкая женщина и потрясающий интеллект. Господи, хватит ли у него сил, мужества, таланта, чтобы быть с ней. Если, конечно, она этого захочет. В чем он совершенно не был уверен. Обычно, когда на пляже мужчины видят красивую женщину, они инстинктивно втягивают животы, стараясь казаться атлетичнее и привлекательнее. Быть рядом с Олей значило бы не только постоянно втягивать живот, образно выражаясь. С ней нельзя было бы сутулиться, тоже образно выражаясь, с ней нельзя было быть небритым и говорить банальности. С ней трудно было представить себя задумчиво ковыряющимся между пальцами ног или блаженно рыгающим после обеда или тем более уютно портящим воздух. Другими словами, с ней нельзя было бы быть обычным человеком. Нужно было бы соответствовать ей. Двадцать четыре часа в сутки. Хотел бы он этого? Наверное, да. Во всяком случае, пока — да. Смог бы — вот в чем был вопрос. Большой изогнутый дугой хвостатый вопрос. Хотя где-то в самом уголке сознания копошилась надежда, что и Оля-то тоже вряд ли способна делать замечательные открытия или заниматься хулиганским сексом двадцать четыре часа в сутки. И она должна иногда рыгнуть после сытного обеда, поковырять в носу или ушах и даже испортить воздух. Надежда эта нисколько не снижала привлекательность Оли. Наоборот, она делала ее ближе, желаннее и привлекательнее. Наверное, подумал Яша, это и есть один из признаков влюбленности.
Он думал о новой машине с ее встроенной программой, о революции на рынке информационных технологий. От одного этого сама идея бессмысленного сна казалась абсурдной. Какой может быть сон с обычно дурацкими сновидениями, когда явь куда увлекательнее и необычнее.
