— Стараться буду, — согласился он. — Большего не обещаю.
— Со мной что-то происходит, — сказала Мэри. — Я боюсь этого. И хочу понять.
— Что ж ты так поздно спохватилась… — проговорил он вполголоса.
Девушка молчала, созерцая языки пламени.
— Ну так что же? Такое многообещающее начало…
Она сверкнула кошачьими глазами:
— Ты сейчас опять решишь, что я — маленькая избалованная девчонка, которая забралась в президентское кресло, чтобы поиграть?
— Мэри, я пока еще ничего не сказал. Она ковырнула палкой горящие угли:
— Все не так! Что это я… будто оправдываюсь перед тобой…
— Ну, ты все-таки пыталась меня убить, — предположил Квалин.
— Да, пыталась! — сказала она с вызовом, будто провоцируя его. — Знаешь, тогда в баре… я, между прочим, сказала правду. Я хотела посмотреть, каков ты в жизни — национальный герой! И я могла передумать, если бы ты повел себя иначе. Но ты вел себя откровенно по-хамски! И тогда я решила… Но теперь я хочу извиниться перед тобой.
— Был еще другой раз, — напомнил он. — На корабле.
— Я тогда не знала, что Ремпальдс — это ты. И вообще, об убийстве речь не шла. Только отобрать ключ… любой ценой.
— Разве это не то же самое?
— Да, ты прав, то же самое.
— У тебя еще есть возможность наверстать, — заметил Квалин. — В третий раз.
Мэри посмотрела на него в упор:
— Ты, конечно, герой, но иногда ведешь себя как полный идиот!
— Я только предположил… — Михаил пожал плечами.
Девушка снова отвернулась к огню.
— Скажи, за что ты меня ненавидишь? Не после покушения, а еще раньше?
— Ну, это слишком сильно сказано, — возразил Квалин.
— Не цепляйся к словам. Ответь.
— Ладно. Только не обижайся потом, как маленькая девчонка.
— Не буду.
— Спрашиваешь, за что? — медленно сказал Михаил, а затем поднял на нее глаза. — За то, что вы повсюду! Везде суете свой нос, а потом запускаете загребущие лапы. Вам все надо подмять под себя и переделать… под себя же. Не считаясь ни с кем! Как будто настоящие люди — только вы. А остальные — так… куклы… игрушки…
— Но ведь это не про меня, а про корпорацию, — возразила Мэри.
— Про твою корпорацию, — уточнил Квалин. — Разве ты не отвечаешь за ее действия?
— Отвечаю, конечно. Но корпорация — это не только я. А я — не только корпорация. Жаль, что ты… — Она вдруг осеклась.
— Что?
— Неважно.
Девушка взяла палку и переворошила угли. Начавший было угасать костер снова разгорелся.
— С детства люблю смотреть на огонь, — сказала она. — Стихия в чистом виде! Уничтожает все, до чего может дотянуться… а потом умирает сама.
— Вот-вот! Не замечаешь параллели?
— А летать никогда не любила… — Мэри будто его не слушала. — Сейчас открою тебе свою самую страшную тайну! — Она негромко рассмеялась. — Президент интергалактической корпорации не переносит космические полеты. При эн-переходе меня выворачивает наизнанку. А в глубоком космосе я… я боюсь пустоты. Она будто давит со всех сторон… Я знаю, что это глупости, конечно. Но ничего не могу с собой поделать.
— Это бывает, — сказал Квалин. — Таких людей не так уж мало.
— Да, но ведь не все из них управляют космическими корпорациями! Скорее всего, только я одна.
— Наверное, я должен тебе посочувствовать… Извини, но, как ты заметила, я умею только издеваться.
— Когда я сюда летела… — продолжала Мэри. — То есть я летела совсем не сюда, а к «Призраку» — И когда мы вошли в деформ, меня прихватило сильно, как в детстве. Мне было очень плохо… а потом я вдруг задумалась, что я делаю. Почему я здесь? Почему я вообще куда-то лечу? Объяснение было, конечно… Но как будто не мое. Как будто кто-то засунул его мне в голову. Подменил мои мысли на… на это.
— Знакомое ощущение, — заметил Квалин.
— И я испугалась. Потребовала немедленно изменить курс… — Она вдруг впилась в него глазами. — Михаил, что было с тобой на «Призраке»?
Разведчик понял, что должен сейчас вместить в несколько слов самое важное. И сказал:
— Я застрелил человека. Меня заставил ключ.
— А потом?
— Потом я установил его в источнике… их, оба. И меня немного отпустило. И я тоже пытался понять, почему я здесь и что вообще делаю.
— Ключ… — задумчиво повторила Мэри.
— Ты все еще хочешь его установить? Включить источник?
— А ты? Только честно.
А ведь хочу, черт раздери, понял Квалин. Пускай это несравнимо с тем, что было, когда он держал ключ в руках. Но желание притаилось в глубине сознания и рвется наружу. Пока не очень настойчиво — оно словно ждет, чтобы его подтолкнули, дали свободу, и тогда оно снова развернется в полную силу. Эффект накопления с последействием, будь он проклят!
— Оно хочет — внутри меня, — произнес разведчик вслух. — «Призрак» никого не отпускает насовсем.
— Пойдем в палатку, — сказала Мэри.
Он последовал за ней внутрь. В углу был подвешен неяркий фонарик, и они сели под светом, скрытые от посторонних глаз.
— Со мной что-то странное происходит, — сказала девушка. — Я говорю и делаю вещи, которых раньше ни за что не сделала бы. Потом, наверное, об этом пожалею.
— Мы все еще о многом пожалеем, — согласился Квалин.
Мэри вдруг прислонилась к нему, и он, повинуясь импульсу, обнял ее и прижал к себе.
— Мне страшно, Михаил, — сказала она. — Я устала… я больше не могу так…
Девушка плакала в его объятиях — беззвучно, почти без слез, и все-таки он знал, что она плачет. Холодок прошел по позвоночнику сверху вниз, а потом словно что-то застряло в горле. Квалин понял, что не может произнести ни слова и едва ли способен пошевелиться. Да что же это, проскочила мысль. У него на руках рыдает президент всемогущей корпорации — ерунда какая-то, господи… Может быть, он все еще спит? Вот сейчас его разбудит Диранст и скажет, что корабль восстановлен и готов к полету… Квалин растерялся, не зная, что делать с подступившими мыслями и чувствами, сумбурными и путаными, чего никогда не бывало у космического разведчика. Все еще неспособный говорить, сам словно мальчишка, Михаил хлопал глазами и, обнимая Мэри, легонько гладил ее. Гладил и чувствовал: сейчас между ними установилась связь, которую не разорвать. Может быть, на том самом эргонном уровне…
«Призрак», вспомнилось уже знакомое, что же ты делаешь с нами?
— Ну ладно… — Девушка чуть отодвинулась от него. — Извини, что-то я нюни распустила.
