— Ни за что, — ответил отец.
Часть третья
ОБНОВЛЁННЫЙ МИР
Глава тридцать четвертая
Ноябрь — декабрь 1918 года
На следующий день после Дня перемирия Этель проснулась очень рано. Дрожа от холода на каменном полу в ожидании, пока закипит чайник на старой плите, она приняла решение — быть счастливой. Для этого у нее было много причин. Война закончилась, и она ждет ребенка. У нее верный муж, который ее обожает. Не все вышло так, как она хотела, но она не позволит себе из-за этого огорчаться. И выкрасит кухню в ярко-желтый цвет, это сейчас очень модно.
Но прежде всего нужно наладить семейную жизнь. Ее уступка успокоила Берни, но сама она по-прежнему чувствовала горькую обиду, и атмосфера в доме оставалась угнетающей. Этель не хотелось, чтобы эта трещина в их отношениях осталась. Получится ли все замять?
Она взяла в спальню две чашки чая и снова забралась в постель. Ллойд все еще спал в своей кроватке. Берни, надев очки, сел в постели, и она спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— Кажется лучше.
— Полежи еще денек, чтобы была уверенность, что ты выздоровел окончательно.
— Пожалуй… — сказал он спокойно, не ласково, но и не враждебно.
— Ты кого хочешь, мальчика или девочку? — спросила она, потягивая чай.
Он молчал, и сначала она подумала, что у него мрачное настроение и он не ответит; но оказалось, что он просто раздумывал несколько секунд, как часто делал, прежде чем ответить. Наконец он сказал:
— Ну, мальчик у нас уже есть, так что было бы хорошо, если бы были и мальчик, и девочка.
Она почувствовала к нему нежность. Он всегда говорил о Ллойде так, словно это был его собственный сын.
— Но надо постараться, чтобы им было хорошо расти в нашей стране, — сказала она. — И чтобы они смогли получить образование, работу, приличное жилье и воспитать собственных детей. И чтобы больше не было войны.
— Ллойд Джордж устроит внеочередные выборы.
— Ты так думаешь?
— Он победил в войне. И ему нужно устроить перевыборы прежде, чем это позабудется.
— Я все же думаю, лейбористы наберут немало голосов.
— Как бы то ни было, в округах вроде Олдгейта у нас есть шансы.
Поколебавшись, Этель спросила:
— Хочешь, я займусь твоей кампанией?
— Я попросил быть моим агентом Джока Рейда, — с сомнением сказал Берни.
— Джок может заниматься юридическими документами и финансами, — сказала Этель. — А я займусь организацией собраний и прочего. У меня это получится намного лучше. — Она вдруг почувствовала, что от этого зависит не только успех кампании, но и благополучие их брака.
— Ты действительно этого хочешь?
— Да. Джок будет все время заставлять тебя произносить речи. Это делать тебе, конечно, придется, но твоя сильная сторона в другом. Гораздо лучше, когда ты просто беседуешь за чашкой чая с небольшой компанией. Я буду тебе устраивать выходы на заводы и фабрики, чтобы ты мог поболтать с людьми в неформальной обстановке.
— Пожалуй, ты права.
Этель допила чай и поставила чашку с блюдцем на пол возле кровати.
— Так значит, ты чувствуешь себя лучше?
— Да.
Она забрала у него чашку, тоже поставила на пол, а потом сняла через голову ночную рубашку. Грудь у нее была не такая высокая, как прежде, до появления на свет Ллойда, но крепкая и округлая.
— А насколько лучше? — спросила она.
— Значительно, — ответил он, не отрывая от нее взгляда.
После того вечера, когда Джейн Маккалли предложила выдвинуть кандидатуру Этель, они не занимались любовью. Этель этого очень не хватало. Она приподняла грудь ладонями. От холодного воздуха соски напряглись.
— Знаешь, что это?
— Насколько мне известно, это грудь.
— А еще говорят «сиськи».
— А я говорю — «красота», — произнес он хрипловато.
— Хочешь с ними поиграть?
— Хоть целый день.
— Ну, это я не обещаю… Давай начнем, а там видно будет.
— Давай.
Этель счастливо вздохнула. Как все просто с мужчинами!
Через час она отправилась на работу, оставив Ллойда с Берни. Народу на улицах было мало: у всего Лондона сегодня было похмелье. Она добралась до Национального союза работников швейной промышленности, вошла в свой кабинет и села за стол. Планируя рабочий день, она поняла, что с началом мирной жизни у нее появятся новые проблемы. Миллионы вернувшихся с войны мужчин будут искать заработок и постараются оттеснить женщин, четыре года выполнявших их работу. Но этим женщинам тоже нужно зарабатывать на жизнь. Не у всех вернутся из Франции мужья: многие там похоронены. Им нужен союз, нужна Этель.
Когда бы ни провели выборы, союз, естественно, будет голосовать за партию лейбористов. Большую часть дня Этель занималась тем, что планировала собрания.
В вечерних газетах появилась удивительная новость о выборах. Ллойд Джордж решил сохранить коалиционное правительство и в мирное время. Он будет проводить кампанию не как лидер либералов, а как глава коалиции. Утром на Даунинг-стрит он обратился к двумстам членам парламента от либералов и заручился их поддержкой. Бонар Лоу призывал депутатов-консерваторов поддержать эту идею.
Этель была в замешательстве. Как же людям голосовать?
Когда она вернулась домой, Берни был в ярости.
— Это никакие не выборы, а коронация! Король Дэвид Ллойд Джордж. Предатель! У него есть шанс создать радикальное левое правительство, и что же он делает? Цепляется за своих друзей-консерваторов! Перебежчик чертов!
— Давай пока не будем сдаваться, — сказала Этель.
Через два дня партия лейбористов вышла из коалиции и заявила, что будет вести кампанию против Ллойда Джорджа. Четыре члена парламента от лейбористов, бывшие министрами, отказались уходить в отставку и были незамедлительно исключены из партии. Выборы были назначены на четырнадцатое декабря. Учитывая время, которое понадобится, чтобы доставить из Франции солдатские бюллетени и подсчитать, результаты будут объявлены не раньше Рождества.
Этель принялась составлять план кампании Берни.
II
Отпраздновав окончание войны, вечером того же дня Мод написала Вальтеру на почтовой бумаге с гербом Фица и опустила письмо в красный почтовый ящик на углу улицы.
Она не представляла себе, сколько времени потребуется, чтобы восстановить почтовое сообщение, но когда это случится, она хотела, чтобы ее письмо дошло до него первым. Она тщательно подбирала слова, когда писала, — на случай, если цензура сохранилась: упоминаний о браке не было, она лишь выражала надежду, что теперь, когда между их странами заключен мир, они восстановят прежние отношения. Возможно, посылать письмо было рискованно, но она отчаянно хотела знать, жив ли Вальтер, и мечтала поскорее с ним увидеться.
