Итальянцы капитулировали, но немцы продолжали сражаться и оказывать сопротивление. Большей частью именно с ними приходилось иметь дело англо-американским войскам в Италии. Союзники наступали на Рим, и отделению сержанта Паркина предстояло пройти долгий путь.
Они вышли из леса на вершину холма и залегли, тесно прижавшись телами к земле. Внизу находилась деревня. Паркин оторвался от бинокля и сказал:
– Мать твою, сейчас все отдал бы за долбаную кружку чая. – В армии он быстро узнал вкус спиртного, сигарет, женщин. Он во всем, даже в выборе крепких словечек, старался не отстать от бывалых солдат. На проповеди Билли больше не ходил.
В одних из этих деревень была организована оборона, в других – нет. Паркин по достоинству оценил такую тактику – пробираешься к деревне и не знаешь, что тебя ждет, поэтому приходится идти очень осторожно, а на это уходит время.
У подножия холма почти не за что спрятаться – только несколько одиноких кустов, и сразу же за ними начиналась деревня. Сначала несколько белых домов и речка с перекинутым через нее деревянным мостом, далее еще дома, небольшая деревенская площадь, ратуша и часовня. Все пространство от часовни к мосту хорошо простреливалось, и здесь вполне могли притаиться немцы. Несколько человек работали в поле рядом с деревней. Одному Богу известно, кто они на самом деле. Это могли быть крестьяне, в принципе, кто угодно из итальянцев: фашисты, мафиози, корсиканцы, партизаны, коммунисты; возможно, даже переодетые немцы. Не знаешь, на чьей стороне эти люди, пока не начинается стрельба.
– Давай, капрал, – сказал Паркин.
Капрал Уоткинс скрылся в лесу и через пять минут появился на грязной дороге, ведущей в деревню, в широкополой крестьянской шляпе и старом ветхом одеяле поверх формы. Он медленно брел по дороге, шаркая ногами, за плечом висела котомка. Вот капрал добрел до окраины деревни и скрылся в темном проеме одного из близлежащих домов.
Через минуту он вышел. Прижавшись к боковой стене дома, капрал, как и было условлено, три раза помахал рукой ребятам, в напряжении ждавшим на холме.
Отделение спустилось с холма в деревню.
– Все чисто, сержант, – доложил Уоткинс.
Паркин кивнул. Это еще ничего не значило, впереди была река.
– Теперь ты, Веселый! Вот твоя Миссисипи, действуй.
Рядовой Хадсон, которого в отделении звали Веселым, снял с себя каску, оружие, всю амуницию, форму и аккуратно сложил на траве, затем нырнул в узкую речушку и пропал. Вот он появился на другой стороне, вскарабкался на берег и скрылся меж домов. На этот раз разведчика ждали дольше – необходимо было все проверить. Наконец, Хадсон вернулся.
– Ничего. Если они и здесь, то где-то прячутся, командир, – сказал он.
Солдат быстро оделся, отделение переправилось по мосту в деревню. Они прижимались к домам, когда входили на площадь. Птица слетела с крыши, и это заставило Паркина вздрогнуть. Ударом ноги солдаты резко распахивали двери – вокруг не было ни души.
Они стояли уже на краю площади. Паркин показал на ратушу.
– Ты туда входил, Веселый?
– Да, сэр.
– Тогда, похоже, деревня наша.
– Так точно, сэр.
Паркин сделал шаг – и тут началось. Захлопали выстрелы из винтовок, вокруг засвистели пули, кто-то кричал. Отделение бросилось врассыпную. Паркин побежал, петляя и пригибаясь. Уоткинс, который вырвался чуть вперед, вдруг дико закричал и схватился за ногу, Паркин подхватил капрала. Пуля царапнула его по каске. Он добежал до ближайшего дома, пнул дверь и рухнул на пол.
Выстрелы стихли. Паркин осторожно выглянул наружу. На площади лежал только раненый Хадсон. Солдат пошевелился – в ответ прогремел выстрел. Хадсон затих.
– Суки! – выругался Паркин.
Уоткинс возился в углу со своей ногой и ругался.
– Пуля там? – спросил Паркин. Уоткинс взвыл от боли и, морщась, показал ему что-то в руке.
– Уже нет.
Паркин опять выглянул.
– Боши в часовне. Как они там уместились? Должно быть, их немного.
– Но стреляют они неплохо.
– Да уж, прижали нас. – Паркин нахмурился. – У тебя остался динамит?
– Ага.
– Лежи, я сам взгляну. – Паркин открыл его полевую сумку и вытащил динамитные шашки. – Вот, бери. Установи взрыватель на десять секунд.
Остальные находились в доме напротив.
– Эй! – крикнул Паркин.
В проеме двери показалось лицо.
– Это вы, сержант?
– Я сейчас брошу «помидор». Когда закричу, прикройте меня огнем.
– О'кей.
Паркин зажег сигарету. Уоткинс дал ему связку динамитных шашек. Паркин скомандовал:
– Огонь!
Он поджег шнур от сигареты, высунулся на улицу, размахнулся, и изо всей силы бросил связку в часовню. Сержант едва успел спрятаться назад в дом, как его буквально оглушила беспорядочная стрельба, которую вели ребята из дома напротив. Пуля чиркнула по дереву, и ему прямо в щеку отлетела щепка. Наконец, раздался взрыв.
Прежде чем он выглянул, кто-то на той стороне закричал:
– Точно в яблочко!
Паркин вышел из дома. Старинная часовня разлетелась в пух и прах. Нелепо звенел колокол, и дым оседал на руины.
– Вы что, играете в крикет, сержант? Чертовски меткое попадание, – сказал Уоткинс.
Паркин стоял в центре площади. Судя по разбросанным здесь и там останкам, немцев было трое.
– А башенка все равно качалась. Она, наверное, сама бы упала, если бы мы разом чихнули на нее. – Он отвернулся. – Что ж, еще день – еще доллар. Все, что ни делается – к лучшему. – Эту фразу он слышал у американцев, и она ему понравилась.
К нему подошел радист.
– Сержант, вас просят к рации.
Он подошел к передатчику, взял микрофон.
– Сержант Паркин слушает.
– Говорит майор Робертс. Вы должны сейчас же прибыть в штаб. Передайте кому-нибудь командование.
– Как это? Почему? – Прежде всего он подумал, что начальство каким-то образом пронюхало о его возрасте.
– Вам нужно немедленно прибыть в Лондон. Только не спрашивайте меня зачем, я все равно не знаю. Оставьте за себя капрала и возвращайтесь. По дороге вас подберет машина.
– Есть, сэр.
– Да, просили, чтобы вы сейчас ни в коем случае не рисковали жизнью. Понятно?
Паркин ухмыльнулся, думая о часовне и динамите.
– Так точно!
– Тогда собирайся, везунчик.
* * *
Все называли его мальчиком, но ведь они знали его до армии, подумал Блогс. Сейчас, без сомнения, Билли смотрится мужчиной. Он уверенно и с достоинством вошел, внимательно огляделся, вежливо поздоровался, не чувствуя ни малейшей неловкости в компании старших по званию. Блогс знал, что он врет насчет своего возраста. Это можно было определить не по его виду или поведению, а по едва заметной реакции на любое упоминание о возрасте в разговоре – такие вещи Блогс, как профессионал, всегда подмечал.
