Он стал думать о некоторых из своих коллег по работе в Абвере: Отто, гигант с севера, который часами мастерил фигурки в стиле японских нецке и ненавидел женщин; Фридрих, дьявольски хитрый гений математики, который неподдельно грустил и впадал в депрессию не менее чем на пять дней, если проигрывал партию в шахматы; Гельмут, который очень любил читать книги о рабстве в Америке и вскоре стал эсэсовцем… все разные люди, каждый со своими странностями. Он не знал, что у них общего, если вообще это общее было.
Фабер ехал все медленнее, туман и дождь усиливались. Он боялся сорваться с обрыва. Похоже, поднялась температура, начало знобить. Он понял, что и об Отто, и о Фридрихе с Гельмутом говорил вслух – похоже, появляются первые симптомы бредовой горячки. Сейчас главное – ни о чем не думать, только о дороге, о том, как бы не уклониться от курса. Вой ветра укачивал, глаза слипались, в ушах стоял шум волн. Фабер не замечал, что едет уже как бы по инерции, находится в полубессознательном состоянии. Потом он обнаружил, что машина стоит, а он, как зачарованный, смотрит вниз на море. Сколько он там простоял – известно одному Богу.
Прошло несколько долгих часов, прежде чем впереди показался коттедж Люси. Фабер уставился вперед; в мозгу мелькала мысль: не забыть про тормоз, иначе он так и въедет в стену. У дверей одиноко стояла женщина и смотрела сквозь завесу дождя. Он должен сохранить сознание и что-то придумать. Надо держаться… держаться…
Когда на горизонте появился «джип», кончался день и начинался вечер. Люси волновалась, не случилось ли чего в дороге и в то же время сердилась, что мужчины не прибыли к ленчу, который она приготовила. Потом она постоянно подходила к окнам, смотрела на дорогу.
Увидев «джип», она сразу поняла, что случилось неладное. Он двигался ужасно медленно, колесо вихляло, в кабине сидел один человек. Машина подъехала ближе, и Люси увидела помятое крыло, разбитую фару.
– Боже праведный!
«Джип» задрожал, остановился перед домом. В машине был Генри. Он так и остался на сидении, не делал никаких движений, чтобы открыть дверцу и вылезти. Люси подбежала, открыла кабину.
Он сидел неподвижно, голова опущена, глаза почти закрыты. Рука на тормозе. Лицо в крови и синяках.
– Что произошло? Ответь же.
Рука соскользнула с тормоза, «джип» тронулся с места. Люси перегнулась через Фабера и поставила ручку переключения передач в нейтральное положение.
– Оставил Дэвида в коттедже у Тома… авария на обратном пути… – Люси едва различала слова. Очевидно, ему стоило огромных усилий говорить.
Теперь все ясно. Люси даже как-то немного успокоилась, перестала паниковать.
– Пойдем в дом, – сказала она решительно. Твердость ее тона на минуту привела его в чувство. Он повернулся к ней, поставил ногу на подножку, чтобы сойти – и тут же упал на землю. Люси заметила, что его лодыжка сильно распухла.
Она положила его руки себе на плечи, подняла с земли.
– Опирайся на другую ногу и крепче держись за меня. – Медленно, шаг за шагом, Люси поволокла его к дому.
Джо в ужасе, широко раскрытыми глазами смотрел, как она тащит Генри в гостиную и укладывает его на диван. Он лежал с закрытыми глазами. Одежда грязная, мокрая.
– Джо, иди наверх, надевай пижаму и ложись, пожалуйста.
– Но ты еще не рассказала мне сказку. А дядя что, мертвый?
– Нет, он не мертвый, просто попал в аварию. А сказки тебе сегодня, как видишь, не будет. Все, иди.
Мальчик начал было хныкать, но мать так посмотрела на него, что он тут же ушел.
Люси вынула из коробки большие ножницы, разрезала на Генри одежду: сначала куртку, комбинезон, затем рубашку. Она застыла в изумлении, когда увидела длинный нож в левом рукаве, но подумала, что это, возможно, какое-то специальное приспособление для чистки рыбы или нечто подобное. Когда она попыталась снять его с ремешка и убрать, Генри отбросил ее руки. Люси не стала настаивать, занялась ботинками. Левый стащился легко, вместе с носком, но, когда она дотронулась до правого, он закричал от боли.
– Мы все равно должны его снять. Крепись, Генри.
Что-то наподобие улыбки промелькнуло у него на лице, он кивнул. Люси разрезала шнурки, ухватилась за ботинок двумя руками, резко дернула. На этот раз он не проронил ни звука. Она надрезала носок, сняла его. Вошел Джо.
– Дядя в трусах!
– Дядина одежда промокла. – Она поцеловала мальчика, пожелала ему доброй ночи. – Давай, сынуля, я к тебе попозже приду и как следует укрою.
– Ладно, только поцелуй мишку.
– И тебе, мишутка, спокойной ночи.
Джо вышел. Люси вернулась к Генри. Его глаза были открыты, он улыбался.
– И Генри тоже поцелуй.
Она нагнулась, нежно дотронулась губами до его разбитого лица… затем разрезала и сняла с него мокрые трусы.
В камин она положила уголь, поэтому Генри должен скоро согреться. Люси прошла на кухню, набрала миску горячей воды, добавила туда дезинфицирующего средства, чтобы промыть раны. Она нашла чистую тряпочку, хорошо впитывающую влагу, вернулась в гостиную.
– Вот уже во второй раз ты появляешься на пороге этого дома еле живой, – сказала она, продолжая подготавливать все для промывания.
– Обычный установленный сигнал. – Его речь была отрывистой.
– Что ты сказал?
– В Кале ждут призрачную армию…
– Генри, о чем ты?
– Каждые пятницу и понедельник…
Наконец она поняла, что он бредит.
– Молчи, не надо ничего говорить. – Она чуть приподняла его голову с подушки, чтобы убрать запекшуюся кровь вокруг шишки на затылке.
Вдруг он выпрямился, сел на диване, посмотрел на нее с неприязнью.
– Какой сегодня день? Говори!
– Воскресенье. Лежи, постарайся ни о чем не думать.
– Хорошо.
Он затих, даже позволил ей убрать нож. Люси вымыла ему лицо, перевязала палец, наложила повязку на ногу. Затем стояла и смотрела на него – беспомощного, спящего. Она потрогала длинный шрам на груди, какую-то отметину в форме звездочки на бедре. Наверное, она у него с рождения, решила Люси.
Перед тем, как выбросить разорванную одежду, она проверила карманы. Ничего особенного не было: немного денег, документы, кожаный бумажник и кассета с пленкой. Она положила все это на камин рядом с его рыбацким ножом. Придется подобрать ему что-нибудь из одежды Дэвида.
Люси пошла наверх посмотреть, как Джо. Мальчик спал в кровати прямо на медведе, обхватив его за шею руками. Она подошла, чмокнула ребенка в щеку, укутала как следует, затем спустилась вниз, вышла из дома, завела машину в амбар.
Люси налила себе на кухне бренди, долго сидела у его постели, желая лишь одного – чтобы он поскорее поправился и опять занялся с ней любовью.
