Марк ничего не отвечал, пристально глядя на Мервина.
Он вообще по натуре не был конфликтным человеком и сейчас не выглядел оскорбленным, а лишь озадаченным. Марк наблюдал за Мервином, как врач за пациентом. В его жизни этот человек занимал важное место, хотя они никогда не встречались. Все эти месяцы он думал: что это за мужчина, с которым Диана проводит каждую ночь? Теперь он его увидел и смог убедиться, что перед ним достойный соперник. А Мервин, наоборот, ничуть не интересовался Марком.
Диана наблюдала за ними. Трудно представить себе двух более разных людей. Мервин высокий, агрессивный, злой, нервный. Марк ниже, более хрупкий, чуткий, открытый. В голову пришла смешная мысль, что Марк когда-нибудь включит эту сцену в одну из своих комедийных пьес.
Глаза наполнились слезами, она вынула платок, тихонько высморкалась.
— Признаюсь, я поступила безрассудно.
— Безрассудно? — Мервин аж прищелкнул языком. — Нет, гораздо хуже, ты, похоже, совсем рехнулась.
Она вздрогнула. Он всегда умел припечатать словом, как ударом хлыста, но сейчас она это заслужила.
Официантка и те двое в углу следили за их разговором с нескрываемым интересом. Мервин знаком подозвал к себе женщину.
— Дорогуша, вы не могли бы принести мне парочку бутербродов с ветчиной?
— С удовольствием, — ответила та вежливо. Мервин всегда пользовался успехом у официанток и барменш.
— Видишь ли, — продолжала Диана, — последнее время мне было так плохо, а ведь я всего лишь хотела немного счастья.
— Счастья? В Америке? Там же у тебя ни друзей, ни родных, ни дома. Где были твои мозги?
Диана побледнела. Конечно, она ему очень благодарна, что он прилетел, нашел ее, но можно быть хоть чуточку добрее. Вдруг она почувствовала на своем плече руку Марка.
— Не слушай его, — произнес он спокойно. — У тебя будет не кусочек, а огромный кусок счастья, я обещаю.
Она с испугом взглянула на Мервина. Нет, так больше продолжаться не может. Вполне вероятно, что дело кончится тем, что муж растопчет ее прямо здесь, на глазах у Марка, публично отказавшись от неверной жены. В результате — ни Мервина, ни Марка. То-то порадуется Лулу Белл. А он на это способен, он вообще человек импульсивный, а сейчас ему предстоит принять моментальное решение. Как жаль, что все так скоропалительно, в таких делах не нужно торопиться. Потом, со временем, она смогла бы залечить его рану, а сейчас… Она поднесла к губам свою рюмку, но тут же доставила ее на стол.
— Теперь я уже ничего не хочу.
— Ну, не думаю, что все так мрачно, чашку чая ты все-таки выпьешь?
— Да, чаю, да.
Марк подошел к стойке и сделал заказ на троих.
Мервин так никогда бы не поступил, по его мнению, за чаем ходят только женщины. Казалось, муж уловил ход ее мыслей, он презрительно посмотрел на Марка.
— Так вот в чем дело? Оказывается, я должен был еще и чай тебе приносить. Мало того, что я тебя кормлю и одеваю, ты хочешь сделать из меня домашнюю хозяйку. — Его голос гремел. Принесли бутерброды, но он до них и не дотронулся.
— Сейчас не время для ссоры.
— Почему же? Самое подходящее время! Ты убежала с этим ничтожным типом, не сказав мне ни слова, оставив лишь дурацкую записку. — Он вынул из кармана куртки какую-то бумажку, и Диана узнала свое письмо. Ее лицо залила краска. Как он может быть таким жестоким, ведь над этим клочком бумаги она пролила столько слез! В горле встал комок, она отодвинулась от мужа подальше.
Принесли чай, Марк взял чашку, чтобы передать ее Мервину.
— Вы не откажетесь принять чашку из рук «ничтожного типа»? — Двое ирландцев в углу прыснули от смеха, но Мервин так и остался сидеть с каменным лицом, только глазами сверкнул.
Диана начала злиться.
— Послушай, Мервин, может быть, я глупая, безрассудная женщина, но я имею право на счастье.
— Нет, постой. — Он погрозил ей пальцем. — Ты сделала свой выбор, когда выходила за меня замуж, что же теперь говорить о каких-то правах?
Боже, почему он не понимает, почему с ним всегда приходится разговаривать, как с истуканом, неужели так трудно понять элементарные вещи? Надо же, человек вбил себе в голову, что только он может быть прав.
Знакомое чувство, она как будто снова очутилась дома. Все это уже было долгих пять лет, по крайней мере, раз в неделю. За те несколько часов в самолете, она забыла, каким ужасным может быть Мервин, как он заставлял ее страдать. Теперь все вернулось, как кошмарный сон.
— Знаете что, Мервин, перестаньте ей угрожать, — неожиданно сказал Марк. — Она взрослый человек и может поступать так, как ей заблагорассудится. Вы здесь абсолютно бессильны. Если Диана хочет вернуться домой, она это сделает. А если хочет отправиться в Америку и выйти за меня замуж, то тоже сама вправе решать.
Мервин сильно стукнул кулаком по столу.
— Она не может выйти замуж, потому что уже замужем.
— Она может развестись.
— На каком основании?
— У нас в Неваде не спрашивают оснований.
Мервин со злостью посмотрел на Диану.
— Ты не полетишь ни в какую чертову Неваду, ты немедленно вернешься со мной в Манчестер.
Она взглянула на Марка. Он неясно улыбнулся в ответ.
— Решай и поступай, как сама хочешь.
— Бери свою куртку, — бросил Мервин, вставая.
Диана наконец вышла из оцепенения. Мервин своим грубым поведением невольно напомнил ей о положении, в котором она находилась. Все ее страхи в полете, волнения насчет Америки не шли ни в какое сравнение с одним, главным вопросом: с кем она хочет жить? Они с Марком любят друг друга, в конце концов, все остальное не в счет. Огромное облегчение волной прокатилось по ее телу, когда она объявляла им свое окончательное решение. Диана набрала полную грудь воздуха:
— Извини, Мервин, я все-таки лечу с Марком.
Глава 12
Нэнси Линеан поистине ликовала, когда выглянула из кабины маленького желтого самолета и увидела внизу огромный американский клипер, который величественно покачивался в спокойных водах устья реки Шеннон. Казалось, все было против нее, однако ей удалось добраться до братца и уже хотя бы этим несколько испортить его план. Надо чертовски здорово потрудиться, чтобы провести Нэнси Линеан, думала она в эту, редкую для нее, минуту удовлетворенности собой.
Питера наверняка хватит удар, когда он увидит ее.
Самолетик сделал круг — Мервин искал место для приземления. Нэнси нервничала из-за предстоящей встречи с братом. Ей все еще трудно было поверить, что ее так бессердечно обманули и предали. Как он мог? Детьми они постоянно играли вместе. Она накладывала ему повязки, когда он разбивал себе коленки, первая рассказала ему, откуда берутся дети, всегда давала пожевать кусочек своей резинки. Они делились друг с другом секретами. Когда выросли, она по-прежнему любила брата, не давала почувствовать, что умнее него, хоть она и девочка. Она и потом не переставая заботилась о нем. Когда умер па, Нэнси позволила ему стать председателем Совета директоров компании. А это было ей нелегко. Дело не только в том, что пришлось подавить свои амбиции и уступить место хуже подготовленному человеку, она также порвала с мужчиной, которого могла бы полюбить, и Нэт Риджуэй тут же уволился из компании. А теперь он женился и сейчас, наверное, счастлив.
