— Понимаю.
— Я в беде. Разве это не ясно? У меня последний шанс спасти семью. Вы, только вы, можете мне помочь. Вам это почти ничего не стоит. Подумайте, Нэнси. Репутация? К черту репутацию, это вопрос жизни в смерти.
Она задумалась. Действительно, какой уж там скандал, когда ей сорок. Да и репутацию ее уже ничем не подмочишь. Если бостонские матроны подумают, что она «не растерялась», «весело погуляла в Европе», пусть, какое это имеет значение. Все равно будут завидовать. А о репутации лучше заботиться девственницам.
Она взглянула на его упрямое лицо. Ему плохо, это точно. Надо ему помочь. Ведь в конечном счете, если бы не он, она бы не успела никуда добраться.
— Вы поможете мне, Нэнси? — спросил он тихим, усталым голосом.
Нэнси Линеан перевела дыхание.
— Какого черта вы медлите, пойдемте скорее, — ответила она в его же манере.
Глава 13
Последнее, что заметил Гарри Маркс на исчезающей за окном европейской земле, был белый маяк, гордо стоящий на северном берегу в устье реки Шеннон. Внизу океанские волны лизали скалы. Через несколько минут земля исчезла из глаз. Кругом только бескрайние равнины моря.
«Когда я приеду в Америку, то буду уже богатым», — подумал он.
От близкого присутствия «Делийского комплекта» его лихорадило, он чувствовал себя сексуальным маньяком, учуявшим запах обнаженного женского тела. Сокровища рядом, осталось только протянуть руку. Пальцы ныли, сжимаясь и разжимаясь от возбуждения.
Если удачно продать драгоценности, можно выручить кругленькую сумму. Он сможет купить квартиру, машину или домик за городом с теннисным кортом. А может, стоит вложить денежки в дело и жить на проценты? Подумать только, у него будет свой счет в банке.
Но он забыл о малом — нужно найти «камешки», только и всего.
Леди Оксенфорд не надела своих драгоценностей, поэтому они могут быть только в двух местах: либо в личных вещах непосредственно в купе, либо в багажном отделении в грузовом отсеке. «Я бы на ее месте хранил их поближе, — подумал Гарри. — Например, в сумочке, потому что опасно бросать такие ценности». Но сама она могла думать и по-другому.
И все же, сначала надо проверить ее сумку. Он уже видел ее под сиденьем — дорогая натуральная кожа с медной отделкой на уголках. Как туда залезть? Может быть, ночью, когда все уснут?
Ничего, он так или иначе найдет способ. Конечно, опасно, его могут схватить, но риск — благородное дело, до сих пор ему всегда удавалось выкручиваться, даже в самых немыслимых ситуациях. Вот и вчера — его взяли тепленького, с чужими запонками в кармане, и что? Провел ночь за решеткой, выпущен под залог и теперь летит себе в Нью-Йорк на американском клипере. Удача? Не то слово.
Он вспомнил слышанный однажды анекдот: человек случайно выпал из окна с десятого этажа. Когда он летел мимо пятого, жильцы услышали от него: «Пока живой, все хорошо». Вот так же и Гарри, никогда не унывает, только он ни при каких обстоятельствах не собирается «падать».
Стюард Никки принес ему меню ужина, предложил коктейль. Гарри не хотел ничего пить, но на всякий случай, чтобы не отставать от других, заказал себе бокал шампанского. Надо привыкать. Отдыхать, так отдыхать. Он летел через океан в фешенебельном самолете в компании знаменитостей, миллионеров, поэтому немного нервничал, но стоило ему выпить шампанского, и волнение как рукой сняло.
Удивительно, меню напечатано по-английски. Что это, неужели янки не знают, что такие вещи надо писать по-французски? Или в них сыграло чувство национальной гордости? Черт побери, эти ребята ему нравятся.
— В столовой умещается всего четырнадцать человек, поэтому ужинать придется в три смены, — объяснил стюард. — Вы когда хотели бы сесть за стол, мистер Ванденпост: в шесть, в семь тридцать или в девять?
Вот он, шанс, быстро сообразил Гарри. Если Оксенфорды будут есть раньше или позже него, он сможет остаться в купе один. Но как угадать? Гарри мысленно обругал стюарда за то, что тот начал именно с него. В Англии полагается задать вопрос сначала титулованным особам, но демократичным американцам, видимо, все равно, они придерживаются нумерации мест. Что ж, надо не оплошать.
— Одну минутку, сейчас соображу. — Он тянул время. Обычно богачи предпочитают ужинать поздно. Рабочий позавтракал бы в семь, пообедал в двенадцать и затем сел за стол в пять, а лорд завтракает в девять, обедает в два, ужинает в полдевятого. Оксенфорды, скорее всего, предпочтут третий заход, подумал Гарри и выбрал первую смену. — Что-то я проголодался, — громко произнес он. — Пожалуй, начну в шесть.
Стюард повернулся к Оксенфордам. Гарри затаил дыхание.
— Думаю, в девять, — отозвался барон. Гарри мысленно улыбнулся.
Но тут неожиданно вмешалась жена барона.
— Нет, Олджернон, Перси так долго не выдержит. Давай пораньше.
«Черт побери, — подумал про себя Гарри. — Только не надо очень рано».
— Тогда в полвосьмого.
У Гарри отлегло от сердца. Казалось, он приблизился к «Делийскому комплекту» еще на шаг.
Теперь стюард повернулся к пассажиру, сидящему напротив Гарри, мужчине в вишневой жилетке, смахивающему на полицейского. Он говорил, что его зовут Клив Мембюри, так, кажется. Скажи семь тридцать, мысленно повторял Гарри, оставь меня одного в купе. Однако, к его разочарованию, Мембюри сказал, что не голоден, и выбрал девять часов.
Какая досада! Дурак легавый, будет торчать здесь, пока Оксенфорды будут в столовой. Правда, может быть, он выйдет на пару минут. Постоянно не сидит на месте, ходит куда-то. Но, если все же останется, тогда придется найти предлог избавиться на время от его присутствия. Если бы не самолет, все было бы проще. Он бы просто сказал, что его кто-то спрашивает в соседней комнате или позвал к телефону, или отослал в холл, сообщив, что там сидит абсолютно голая девица, без трусиков. Здесь сложнее.
— Мистер Ванденпост, за вашим столиком сядут еще бортинженер и штурман, если вы не возражаете.
— Что вы, вовсе нет. — «Будет приятно побеседовать с кем-нибудь из экипажа», — подумал Гарри.
Лорд Оксенфорд заказал себе еще виски. Ирландцы сказали бы о таком: «человек, испытывающий жажду». Ему плевать, что жена бледная, задумчивая. На коленях раскрытая книга, но она даже не смотрит в нее, так расстроена.
Перси ушел к отдыхающим летчикам, и Маргарет села поближе к Гарри. Он ощутил аромат ее тонких духов, безошибочно определил, что это «Тоска». Она сняла свой пиджачок, И он увидел, что у нее фигура матери — высокая, стройная, немного широкие плечи, полная грудь, длинные ноги. Одежда простая, хоть и хорошего качества, но не украшает ее. Он представил ее в длинном черном платье, на шее сверкающее ожерелье, темно-рыжие волосы собраны в пучок на затылке, в ушах крохотные изумрудные серьги, может быть, работы Луиса Картье, индийского периода… Нет, она была бы просто очаровашкой. А что, если Маргарет это знает и как раз ничего подобного не хочет? Ей не нравится быть чванливой аристократкой, вот она и одевается так же просто, как жена викария.
