«— Ой, как нехорошо, — отозвался Бильбо. — Разве это не тема
для сумасшедших?
— Почему? Сумасшедшими я как раз и занимаюсь. Они герои
большинства документов. Вы что, соприкасались с этой темой?
— Я служу в издательстве, а в издательствах одна половина
посетителей нормальные, другая — сумасшедшие. Задача редактора —
классифицировать с первого взгляда. Кто начинает с тамплиеров, как правило, —
псих.
— Можете не продолжать. Их имя легион. Однако не все безумцы
начинают с тамплиеров. Как вам удается опознавать прочих?
— Есть технология. Могу вас научить как младшего товарища.
Кстати говоря, как вас зовут?
— Казобон.
— А это не герой „Миддлмарч“?
— Не знаю. В любом случае был такой филолог в эпоху
Возрождения. Но он мне не родственник.
— Ладно, замнем. Выпьем еще чего-нибудь? Еще две порции,
Пилад.
— Спасибо. Итак. Люди делятся на кретинов, имбецилов,
дураков и сумасшедших.
— Кто-нибудь остается?
— Я-то уж точно. Хотя и вас обижать не хочется. Если
сформулировать точнее, любой человек подпадает под все категории по очереди.
Каждый из нас периодически бывает кретином, имбецилом, дураком и психом. Исходя
из этого, нормальный человек совмещает в разумной пропорции все эти компоненты,
иначе говоря, идеальные типы».
Умберто Эко.
«Маятник Фуко»
Глава 1
Когда он умудрялся найти немного свободного времени… когда
Эдгар Вейдеманис был занят и не мог с ним пойти… когда он оставался один в
Москве или в Баку… когда ему хотелось куда-нибудь выйти… когда он просто бывал
в настроении… он отправлялся в ресторан, чтобы занять столик в углу и пообедать
в полном одиночестве, читая газету или журнал, которые он предусмотрительно
захватывал с собой.
Так было и на этот раз. Он выбрал привычный столик в углу,
чтобы усесться спиной к стене и видеть всех входящих в зал. И сделал заказ
официанту, попросив сомелье выбрать для него красное итальянское вино —
«Баролло», из урожая девяносто седьмого года. Он не был обжорой, привычные
физические нагрузки, которыми он до сих пор не пренебрегал, держали его в
относительной форме, но гурманом он был, выбирал лучшие рестораны и самые
отборные марки предложенных напитков.
Обедая в одиночестве, он старался не привлекать к себе
внимания, хотя это было почти невозможно. При его баскетбольном росте в метр
восемьдесят семь и весе за девяносто килограммов, при его широком развороте
плеч и несколько насмешливом взгляде он не мог не обращать на себя внимание
всех входивших в зал ресторана мужчин и женщин. Особенно женщин, которые сразу
замечали и элегантный покрой его сшитых костюмов, и подобранные в тон
светло-голубым рубашкам модные галстуки, и даже его обувь, которая всегда выглядывала
из-за стола. И немудрено, при размере ноги в сорок шесть с половиной трудно
было не обратить внимание на такую ступню.
Он привычно закрывался газетой, стараясь не смотреть в
сторону входивших. Но это было практически невозможно. С одной стороны, ему
просто было интересно анализировать, пытаясь вычислить, кто и с кем приходит в
этот ресторан, а с другой — он просто не мог нормально обедать, держа в одной
руке газету.
— Простите, — услышал он незнакомый голос, когда снова
наклонился к тарелке, — я не совсем представляю, как к вам обращаться?
Он поднял голову. Перед ним стоял незнакомый мужчина лет
шестидесяти, опиравшийся на палку. Короткая седая бородка, умный и
доброжелательный взгляд, открытое приветливое лицо, большой лоб.
— Можно просто Дронго. Меня обычно так называют, — отозвался
он, поднимаясь из кресла. Стоявший был явно старше его по возрасту.
— Извините еще раз, — сказал незнакомец, — что отрываю вас
от еды. Разрешите представиться — Валерий Петрович Оленев.
— Мы, кажется, не знакомы.
— Нет, не знакомы. Но я много о вас слышал, господин Дронго,
от нашего общего друга полковника Демидова. Он рекомендовал мне обратиться
именно к вам.
— Разумеется. Садитесь, Валерий Петрович. Будете есть или
пить?
— Нет, спасибо. Только воду. Я случайно узнал, что вы любите
обедать именно в этом ресторане. Вас видели здесь в прошлом месяце.
Оба собеседника уселись за столик.
— Значит, вы провели настоящее детективное расследование, —
улыбнулся Дронго, — я не так часто здесь обедаю.
— В таком случае мне повезло, — улыбнулся в свою очередь
Валерий Петрович. — Может, потому, что мне очень нужно было вас увидеть и с
вами переговорить. Мне сказали, что вас вообще трудно найти в Москве. В
последнее время вы чаще бываете либо в Баку, либо в Риме.
— И это верно, — согласился Дронго. — Если вы скажете, что
вы частный детектив, я не удивлюсь.
— А почему не сотрудник органов? — спросил Оленев.
— Ваша палка, — пояснил Дронго, — и возраст. Для моих
поисков из органов наверняка послали бы другого сотрудника. И не стали бы
тревожить вас.
— Согласен, — кивнул Валерий Петрович. — Но вы даже не
можете себе представить, как вы нужны нам.
— Тогда давайте по порядку. Кому — вам и почему я нужен?
Официант разлил минеральную воду в бокалы. Оленев отпил
немного и поставил бокал на столик.
— Вы продолжайте есть, а я буду говорить, — предложил он. —
Если я не ошибся, то вы известный эксперт по расследованию самых запутанных
преступлений.
— Я обычный аналитик, — возразил Дронго, — и не уверен, что
такой известный.
— Мы наводили справки, — ответил Оленев, — и поэтому решили
обратиться именно к вам. Да и полковник Демидов тоже считает, что вы лучший
специалист в делах подобного рода. Дело в том, что я работаю в небольшом
издательстве. Может, вы слышали. Издательство Международного литературного
фонда. Наш офис находится на Поварской, а само издательство функционирует в
Переделкино. В писательском поселке.
— Нет, ничего не слышал.
— Наше издательство было организовано несколько лет назад, —
продолжал Валерий Петрович. — Тогда мы решили, что мутный поток детективов,
фантастики, разных мелодраматических и иных псевдоисторических произведений
просто захлестнул наши книжные магазины. И решили наладить выпуск достаточно
серьезной и рентабельной литературы.
— Удалось? — иронично осведомился Дронго.
— Не совсем. В первое время мы пытались держаться за счет
классики. Но и она распродавалась неважно, не принося больших прибылей. А мы —
издательство, существующее на принципах самоокупаемости. Пришлось отказаться от
своих первоначальных принципов и начать выпуск литературы, которая может
приносить конкретную прибыль.
