— Сумел. Фуркат Низами обещал прийти.
— Действительно. Значит, одного все-таки сумел уговорить. Но
почему они оба молчали о Кроликове? Он ведь руководитель технического отдела,
имеет ключи от всех помещений.
— Не знаю. Вам нужно торопиться. Уже двадцать минут первого.
— Леонид открыл дверцу, чтобы вылезти из машины.
— Стихи твоей племянницы хотя бы понравились? — спросил на
прощание Дронго.
— Нет, — ответил Кружков, вылезая из салона автомобиля, — не
понравились. Но я и не рассчитывал. Прошло шесть лет, и девочка давно
увлекается совсем другими материями. Она поступила в медицинский. Получит
нормальную профессию. Станет врачом.
— А поэтом быть хуже? — улыбнулся Дронго.
Леонид обернулся и удивленно пожал плечами.
— Конечно, — убежденно ответил он, — разве это профессия в
наши дни?
Он захлопнул дверцу и пошел туда, где оставил свою машину.
Дронго задумчиво посмотрел ему вслед. Машина медленно подъехала к
административному зданию со стороны издательства. Молодой охранник сидел у
дверей, просматривая журнал. Увидев подъехавший автомобиль, он поднялся, убрал
журнал.
— Кто вам нужен? — строго спросил он.
— Я эксперт по вопросам безопасности, — пояснил Дронго, — у
меня назначена встреча в издательстве. Вас должны были предупредить.
— Да, я знаю, — кивнул охранник, — проходите. Только скажите
своему водителю, чтобы он подал влево. Нельзя останавливаться рядом с
издательством.
— Он сейчас отъедет, — успокоил его Дронго, входя в
издательство.
Охранник позвонил и доложил о его приходе Передергину. Тот
не стал выходить из своего кабинета, посчитав, что не стоит суетиться перед
человеком, которого они наняли в качестве эксперта. Передергин был деловым
человеком, и всех людей, которым он платил деньги, априори считал гораздо ниже
себя по социальному статусу. Учитывая, что иногда он оплачивал проездные билеты
и командировочные даже самым известным писателям и поэтам, не было ничего
удивительного в его поведении. Он без особого стеснения мог сказать, что даже
Сергей Михалков, получавший командировочные или суточные, «кормится с его рук».
Бывший якутский леспромхозовец был человеком маловоспитанным, и это сказывалось
на всей его деятельности.
Дронго прошел по коридору, где его уже ждал Оленев.
— Добрый день, — протянул руку Валерий Петрович, — мы
собрали всех, кого смогли. Сейчас должны подъехать Веремеенко и Кроликов.
Некоторые не смогли приехать, у них важные дела в городе. И не будет нашего
директора — Феодосия Эдмундовича. Я хотел вам сообщить, что его почему-то
позвали в прокуратуру. Может, вы знаете, в чем дело?
— Нет, не знаю. Но могу догадаться. Очевидно, ваше прежнее
сообщение, которое вы отправили в милицию, попало наконец в руки толкового
следователя, он обратил внимание на некоторые странные совпадения в Саратове, и
поэтому они решили допросить вашего директора.
— Надеюсь, что вы правы, — вздохнул Оленев, — но я успокоюсь
только тогда, когда приедет сам Феодосий Эдмундович. Заходите в комнату
редакторов. Там уже все собрались, кроме Передергина и Нины Константиновны. Она
дежурит в приемной, ждет звонка Столярова.
Они вошли в комнату. Дронго оглядел присутствующих. Марина
Сундукова была явно растеряна. Неожиданный вызов директора в прокуратуру потряс
ее больше всех остальных. Ведь она первой обнаружила это трагическое совпадение
рукописи с убийством в Саратове. И теперь волновалась более других. Мрачная
Убаева сидела у окна, Кустицын и Фуркат Низами расположились за столами. Все
испытующе смотрели на Дронго.
— Если хотите, мы немного подождем, — предложил Оленев, —
они уже подъезжают к поселку и скоро будут.
— Вы с ними говорили? — уточнил Дронго.
— Конечно. Веремеенко будет через несколько минут, а
Кроликов уже в поселке. Он зайдет к себе на дачу, оставит там вещи и сразу
подойдет к нам. Его дача совсем рядом.
— Он знал заранее, что мы его ждем?
— Нет. Но мы с ним договаривались, что он подъедет в полдень
в издательство. У нас с ним были свои дела. Он человек организованный,
старается не опаздывать.
— Хорошо. Тогда можем позвать и Передергина.
— Он уже знает, что вы здесь, и обещал подойти.
— А остальное руководство?
— Столяров в прокуратуре, у Светлякова встреча в
«Литературной газете». Воеводов в нашей типографии, у него какой-то балансовый
отчет. Остается Сидорин, но Евгений Юрьевич сообщил, что никак не может
подъехать.
— Вы лучше напишите мне их мобильные телефоны, и я
постараюсь сам с ними связаться, — предложил Дронго.
Он не успел договорить, когда дверь открылась и в комнату
протиснулся Кроликов. Он был достаточно грузный мужчина, с большим животом.
Поздоровавшись со всеми за руку, в том числе и с женщинами, он уселся на стул,
который жалобно под ним затрещал.
— Я не знал, что вы назначили встречу на сегодня, —
признался Георгий Сергеевич Кроликов, — но я все равно рад, что вы приехали.
Как вы съездили в Саратов, нашли там что-нибудь?
— Разве я говорил вам, что собираюсь в Саратов? — притворно
удивился Дронго.
— Говорили, — убежденно кивнул Георгий Сергеевич, — и все
слышали, как вы это сказали.
— Да, — подтвердила Сундукова, — я тоже помню, что вы
сказали.
— А я не помню, — пожал плечами Кустицын. — Хотя какая нам
разница, куда отправляется наш эксперт. Главное, чтобы он нашел похитителя в
нашем издательстве.
— Верно, — раздался сладкоголосый тенор Фурката Низами, —
иначе получается, что мы все под подозрением. Это очень нехорошо. Мы, конечно,
понимаем, что господин эксперт должен спокойно работать, но мы нервничаем и
хотим обо всем узнать как можно быстрее.
Дверь снова открылась, и в комнату протиснулся запыхавшийся
Веремеенко. Он прошел к своему столу, поздоровавшись со всеми кивком головы и
извинившись за опоздание. Последним, почти сразу за ним, вошел Передергин,
который подошел только к Дронго и энергично потряс ему руку. А затем уселся за
свободный стол.
— Кроме Нины Константиновны и отсутствующих сотрудников, все
остальные здесь, — сообщил Оленев, считая присутствующих.
— Получается, что мы самые глупые сотрудники в этом
издательстве, — подала голос Убаева, — кто умнее, тот не пришел. А самые глупые
и дисциплинированные сразу явились. Что теперь будет думать наш эксперт?
Половины издательства нет. Почему они позволяют себе такое поведение? Насколько
я поняла, мы все под подозрением, а наше руководство не считает нужным даже
разговаривать с экспертом, которого само пригласило.
