— Проклятый капитализм, — притворно вздохнул Дронго. — Но я
еще не совсем понимаю, какое отношение имеет ваше издательство ко мне? И почему
вы искали именно меня?
— Сейчас объясню. Издательство у нас небольшое и дружное.
Рукописи в основном присылают по почте. Разумеется, у нас нет времени их
рецензировать и отвечать всем желающим. Вы же понимаете, какое количество
графоманов сегодня существует в одной только Москве.
— Только не говорите, что мне придется искать для вас
какого-то графомана. Это не мой профиль, уважаемый Валерий Петрович.
— Нет, нет, ни в коем случае. Я бы не стал беспокоить вас
из-за подобных пустяков. Хотя некоторых графоманов действительно следует
искать, находить и выносить судебные решения о запрете их публикаций на всю
оставшуюся жизнь. Но я понимаю, что этим должен заниматься не такой эксперт,
как вы.
— Спасибо. Тогда чем именно должен заниматься я?
— Поисками убийцы, — вздохнул Валерий Петрович, — и именно
поэтому мы решили обратиться к вам за помощью.
— Уже теплее. Давайте подробности.
— Все началось примерно семь месяцев назад. Неожиданно мы
получили рукопись, на которой не было обратного адреса. Только номер «почтового
ящика», по которому можно послать ответ. Рукопись была достаточно «сырая», как
мы говорим в подобных случаях. Очень много ненужных лирических отступлений,
много детских воспоминаний, псевдофилософских размышлений о смысле жизни,
излишние подробности — одним словом, чувствовалось, что это первый опус автора,
который решил таким образом вступить в литературу. Такие рукописи есть в любом
издательстве. Обычные сочинения начинающих. Чувствовалось, что некий молодой
человек решил выплеснуть свой жизненный опыт на страницы рукописи. Хотя, судя
по характеру записей, он должен быть не совсем молодым. Лет тридцать или
тридцать пять. Мы бы не обратили внимания на эту рукопись, если бы не некоторые
интересные психологические подробности, которые заметил наш главный редактор.
Некая убедительность в деталях, если хотите, некая жизненная правда в
рассуждениях автора о возможных преступлениях. Он словно пытался убедить самого
себя, что имеет право на любое преступление.
— Кто у вас главный редактор?
— Юрий Михайлович Светляков. Может, вы читали его повести
или романы? Он достаточно известный писатель, много публикуется в «Литературной
газете». Очень интересный прозаик.
— Я читал его книги, — кивнул Дронго, — но не думал, что он
работает в вашем издательстве.
— Уже пять лет. Он все время хочет уйти на «вольные хлеба»,
но мы его отговариваем. Вы же понимаете, в каком мы положении. Где еще можно
найти главного редактора с таким литературным именем?
— Понятно. Хотя мне до сих пор не совсем ясно, как ваша
работа связана с моей.
— Примерно через три месяца мы снова получили рукопись.
Разумеется, на первую мы не ответили и не выслали никакой рецензии. Мы просто
не в состоянии откликаться на все рукописи, у нас небольшой штат сотрудников.
Вторая была примерно такого же содержания, как и первая. Снова масса
глубокомысленных рассуждений о праве человека на преступление, снова ненужные
отступления, какие-то непонятные картинки детства. Несчастная любовь автора,
которая завершилась трагедией, его девушка погибает. Ну, в общем, подобные
сюжеты есть почти в каждой рукописи. Сюжеты о неразделенной любви, о смерти
кого-то из партнеров, о страданиях героя. В мире нет ничего нового. Все сюжеты
давно придуманы нашими классиками.
— Считается, что в мире есть только двенадцать оригинальных
сюжетов, — вспомнил Дронго, — а все остальное — пересказ этих основных сюжетов.
— Я слышал об этой теории, — согласился Оленев, — мы
примерно размышляли так же. И поэтому не ответили и на вторую рукопись. Обычные
попытки автора привлечь внимание издателя натужным и явно выдуманным сюжетом.
Через два месяца мы получили третью рукопись. И снова не было указано обратного
адреса. Но номер «почтового ящика», по которому следовало отвечать, был
идентичным. Однако в этот раз нас смутил стиль письма. Как будто за два месяца
автор успел получить университетское образование. Совсем другие обороты речи,
другие слова, другие выражения. Хотя общий смысл письма и стиль оставались
похожими. Те же рассуждения, но уже в гораздо более симпатичной обработке. Эту
рукопись читали у нас несколько человек, в том числе и я. И все обратили
внимание на эти качественные изменения. Мы даже решили, что на этот раз нужно
будет ответить автору и попросить его несколько сократить свою рукопись. Мы
иногда позволяем себе издавать сборники повестей начинающих авторов. И они
расходятся неплохо. Хотя я подозреваю, что их раскупают в основном родственники
и друзья этих авторов. Но как бы там ни было, они раскупаются. И мы решили, что
эту рукопись можно будет условно принять и начать работать над ней. Мы поручили
одному из наших сотрудников ответить автору.
— Светляков читал третью рукопись?
— Конечно. И не только он, но и директор издательства
Феодосий Эдмундович Столяров. Он тоже достаточно опытный человек, доктор
филологических наук, много лет проработал в Институте мировой литературы.
Именно он предложил ответить автору и после соответствующей доработки включить
повесть в сборник начинающих авторов.
— Вы послали ответ?
— Да. И почти сразу получили новую рукопись. Похожую на
предыдущую. В ней неизвестный автор рассказывал, как он выехал в какой-то
поволжский город, где и совершил свое первое преступление. Убил совсем молодую
девушку. Эта рукопись была стилистически продолжением третьей, но в ней была
масса таких деталей, которые заставляли верить автору. Вы знаете, как это
бывает у гениальных писателей, когда веришь буквально каждому слову. Но этот
автор явно не был гением, он всего лишь достаточно скрупулезно и точно
фиксировал детали происходившего преступления, как будто лично участвовал в
убийстве или наблюдал за ним.
— Вы не верите в силу слова?
— В силу подобного слова не верю. Автор явно не Шекспир и не
Достоевский. Он либо начинающий и достаточно талантливый любитель, либо… мне
даже страшно подумать об ином варианте. Но как бы там ни было, четвертая
рукопись привлекла наше внимание. Детали, подробности, характерные особенности
— одним словом, все было прописано очень ярко и убедительно. Мы решили, что
нужно вызвать автора в издательство, чтобы заключить с ним договор. И
совершенно случайно как раз в это время наша сотрудница Марина Сундукова
вернулась из отпуска, она ездила на несколько дней к своей заболевшей
родственнице. Это ее тетя, которая решила оставить ей в наследство свой дом.
Именно поэтому Сундукова оказалась в эти дни в Саратове. Абсолютно случайно. А
когда она вернулась в Москву, мы передали ей рукопись для редакторской правки.
Можете представить ее реакцию, когда она прочла об убийстве восемнадцатилетней
девушки. Мы даже хотели вызвать врача. Оказывается, в Саратове как раз в эти
дни произошло убийство девушки. И когда Сундукова начала читать рукопись, ее
просто затрясло от ужаса.
