— Подождите, — прервал ее Оленев, — вы же знаете, что
Феодосия Эдмундовича вызвали в прокуратуру и он не может приехать. А у нашего
главного бухгалтера Воеводова готовится балансовый отчет.
— А остальные? — возмущенно спросила Убаева. — Наш
гениальный прозаик Юрий Михайлович Светляков? Почему он не приехал?
— У него важные дела, — сразу сказал Веремеенко, — он сейчас
в «Литературной газете», а потом поедет в мэрию.
— Напрасно он туда едет, — с явным вызовом произнесла
Убаева, — его там не любят. Хоть он и тезка нашего мэра.
— Зато в президентском аппарате любят, — возразил
Веремеенко. — Он, между прочим, входит в комиссию по культуре при Президенте
страны. Не забывайте об этом.
— А вы меня не пугайте. Если он главный редактор нашего
издательства, то в первую очередь должен интересоваться тем, что творится у
него на работе. А он решил даже не приезжать. Или Сидорин. Какой он
консультант, если он позволяет себе не появляться на работе месяцами? Я все
равно молчать не буду.
— Сидорин чрезвычайно занятой человек, — вступил Оленев, —
но свою работу он выполняет нормально. Даже когда не успевает приехать, то
знакомится с рукописями во время своих командировок или находясь на даче. По
его вине мы никогда не задерживали рукописи.
— А по моей вине задерживали? — с вызовом спросила Убаева.
— Давайте прекратим эти ненужные споры, — предложил
Кустицын. — Все, кто мог, уже собрались здесь, и теперь мы должны выслушать
нашего эксперта, который хотел поговорить с нами.
— Правильно, — поддержала его Сундукова, — давайте
успокоимся и выслушаем эксперта. Так будет лучше всего.
Все посмотрели в сторону Дронго.
— Дело в том, что я действительно был в Саратове, — заявил
он, — и привез оттуда убедительные доказательства, что ваш «графоман» и убийца,
который действовал в Саратове, одно и то же лицо. Во всяком случае, все подробности
совпали. Почти все. О некоторых убийца не написал, очевидно, опасаясь, что его
могут легко вычислить. Он не стал уточнять, что в тот вечер пошел сильный дождь
и парк был перекрыт из-за ремонта центральной улицы.
— Я вам говорила, — испуганно ахнула Сундукова, — значит,
убийца действительно был в Саратове. Я вам говорила, а вы мне не верили.
— Но на этом я не остановился, — продолжал Дронго, — я
послал своего помощника в другой город, где все также подтвердилось. Второе
преступление было таким же жестоким, как и первое. Практически все детали
совпали, один к одному.
— Где оно произошло? — спросил Оленев.
— Если разрешите, я пока не стану отвечать на этот вопрос.
Но второе убийство не выдумка вашего «графомана», давайте будем называть его
так. А страшная реальность. Значит, этот маньяк на самом деле существует и
таким странным образом дает о себе знать человечеству.
— Вы читали копию рукописи? — спросил Валерий Петрович.
— Всю ночь. И не получил особого удовольствия. У человека
явные отклонения от общепринятых норм, хотя психопатом назвать его я тоже не
могу. Речь достаточно логичная, вставляются иностранные слова, есть ссылки на
Монтеня и Дидро. Начитанный, разумный человек с некоторым чувством юмора и с
явными садистскими наклонностями. Он получает удовольствие от описания
преступления, это сразу чувствуется.
— Правда в деталях, — вздохнул Оленев, — мы все читали его
рукописи и тоже почувствовали эту убедительность. Как будто он сам убивал свои
жертвы. Такие подробные описания.
— Один раз вы ему ответили на «почтовый ящик», — вспомнил
Дронго, — может, у вас остался его адрес?
Редакторы переглянулись.
— У Нины Константиновны, — сказал Оленев, — у нее может быть
адрес этого «почтового ящика». Но это нам ничего не даст. Если убийца не дурак,
то он не полезет в этот ящик. И если его сообщник среди нас, то он ему
обязательно сообщит о нашем разговоре. Нет, так мы его не поймаем.
— Я не собираюсь его ловить. Пока нам важно с ним связаться
и понять, почему он посылает именно сюда свои опусы и почему решил
воспользоваться услугами кого-то из ваших сотрудников, чтобы украсть эти
рукописи.
— Не нужно так говорить, — мрачно попросил Передергин, — мы
пока ничего не знаем. Давайте не будем обвинять наших людей без конкретных
фактов. Может, убийца залез сюда ночью и сам украл эти рукописи.
— Интересно только, откуда он мог узнать, где именно они
лежали в редакции, — иронично уточнил Оленев, — здесь даже наши редакторы
ничего не могут найти. А он нашел все экземпляры не только здесь, но и забрал
копию у меня из стола. Какой осведомленный убийца.
— Не нужно бросать тень на всех остальных, — грубо оборвал
его Передергин, — если вы кого-то подозреваете, то можете сказать. А если у вас
нет конкретных фактов, то не нужно ничего говорить. Мы для этого наняли
человека и платим ему деньги, чтобы он все решил…
— Извините, — перебил его Дронго, — вы меня не наняли и
ничего не платите. Мы должны подписать договор, после чего вы будете выплачивать
мне гонорар и командировочные.
— Пусть будет «выплачивать», — согласился Иван Иванович, —
но все равно этим делом должны заниматься профессионалы, а не наш Валерий
Петрович.
— Давайте все-таки дослушаем нашего эксперта, — попросил
Кустицын, посмотрев на часы. Он явно торопился.
— Я собираюсь попросить о полной и комплексной экспертизе
той копии, которую вы мне дали, — сообщил Дронго, — экспертизе стилистической,
лингвистической, психологической, психиатрической, криминалистической. В общем,
полный портрет возможного автора. Уже сейчас по некоторым деталям я могу
набросать его портрет, но подожду, пока не получим заключение экспертов.
— Сколько это продлится? Месяц, два, три? — спросил Оленев.
— Вы представляете, какая будет обстановка в нашем издательстве?
— Представляю. Поэтому попрошу экспертов уложиться за
несколько дней. Теперь внимание. Я хочу уточнить вместе с вами некоторые
вопросы. Вы все работаете в издательстве уже несколько лет и хорошо знаете друг
друга. Кроме того, практически вы все члены Союза писателей и соседи по дачам в
Переделкино, а значит, знаете друг друга еще ближе и гораздо больший срок.
Поэтому я хочу уточнить у вас, у всех. У кого из ваших сотрудников мог быть
родственник или знакомый с некоторыми отклонениями? Я не хочу сказать, что он
обязательно убийца. Но если среди ваших сотрудников есть и такой, у кого
имеется родственник или друг, склонный к психопатическим жестам, то я прошу вас
сообщить мне об этом.
Все молчали, переглядываясь друг с другом. Молчание тянулось
долго. Минуту, другую. Дронго терпеливо ждал. Но все молчали.
— Значит, никто и ничего не может сказать мне по этому
поводу, — подвел итог Дронго, — тоже неплохо. Получается, что вы либо очень
хорошо знаете друг друга, либо не любите ходить в гости к соседям.
