— В Переделкино вообще редко ходят друг к другу, — заметил
Кроликов, — это же не обычный поселок, а писательский. Здесь всегда ревнуют к
успехам другого литератора и не хотят показывать реалии своего дома и быта.
Если живешь лучше, то это вызывает зависть соседа, если хуже, то завидуешь сам.
Так устроены почти все писатели. Это вечная конкуренция.
— Один сплошной коммунальный дом, — улыбнулся Веремеенко, —
со своей общей «кухней» и своими «бытовыми проблемами».
— Кажется, кто-то идет? — прислушался Оленев. — Вы слышите?
Дверь открылась. И на пороге снова появилась взволнованная
Нина Константиновна.
— Он едет к нам, — коротко сообщила она, — прямо из
прокуратуры. И просил господина Дронго никуда не уходить. Он скоро придет.
Глава 9
Все посмотрели на Дронго, словно ожидая его объяснений.
— Очевидно, ему сообщили нечто важное, — предположил Дронго,
— и он решил поделиться этой новостью именно со мной. А раньше у вас рукописи
пропадали?
— Терялись, — сказал под общий смех Фуркат Низами, — обычно
наши редакторы забывают, куда кладут свои рукописи. Но мы их потом всегда
находим…
— Можно подумать, консультанты не забывают, — вмешалась
Убаева.
— Тоже забывают, — согласился Фуркат Низами, — все писатели
люди рассеянные.
— Сидорин тоже рассеянный? — неожиданно спросил Дронго.
— Нет, — осторожно ответил Фуркат Низами, — он бывший
чиновник, человек очень обязательный. Всегда помнит, куда и что положил. Нет,
он не рассеянный.
— А ваш главный редактор? — не унимался Дронго. — Он ведь
хороший прозаик, довольно известный писатель. Он разве не страдает общей
болезнью писателей? Он не рассеянный человек?
— Не совсем, — ответил Оленев, — он как раз человек
современный. Старается все помнить и повсюду успеть. Хотя не всегда получается.
Но он обычно не работает с рукописями. Он ведь главный редактор издательства,
этим занимаются обычные редактора.
— А ваш главный бухгалтер? Он человек не забывчивый?
— Он человек пунктуальный, — подтвердил Оленев.
— Может, вы перестанете спрашивать о людях, которых здесь
нет, — мрачно поинтересовался Передергин, — у нас все порядочные люди. И
главный редактор, и главный бухгалтер. И все наши консультанты.
— В таком случае рукописи испарились и их никто не забирал?
— в тон ему ответил Дронго.
— Может, и забрали. Но это мог быть чужой человек, который
залез к нам в издательство и украл рукописи.
— Тогда зачем вы пригласили меня?
— Не знаю. Я не приглашал, — грубо ответил Передергин, — это
сделал сам Феодосий Эдмундович.
— Давайте договоримся так. Я работаю до тех пор, пока ваш
директор не расторгнет со мной наше соглашение. А вы перестаете мне хамить,
иначе я просто разорву всякие отношения с вашим издательством. Мне уже
становится неприятно, когда я разговариваю именно с вами.
— В таком случае я вас оставлю, — глухо произнес Иван
Иванович и вышел из комнаты.
— Такой у него несносный характер, — громко сказала
Сундукова.
— Он приехал из провинции, и у него нет столичных манер, —
успокаивающе заметил Оленев. — Надеюсь, вы не обидитесь, — сказал он, обращаясь
к Дронго, — в конце концов, заместитель директора по хозяйственной части — это
обычный завхоз, просто названный столь пышным титулом.
— Я не стану обижаться на вашего «завхоза», — улыбнулся Дронго,
— давайте продолжим. Значит, рукописи у вас терялись и раньше, но затем вы их
находили. Кто конкретно работал именно с рукописями нашего «графомана»?
— Сундукова, — показал Оленев, — сначала рукописи читал
Кустицын, а когда вернулась Сундукова, мы передали все рукописи ей. Но их
читали не только они. Я тоже их читал. И Светляков. И сам Столяров.
— И все знали, где находятся именно эти рукописи?
— Все, — кивнул Оленев.
— У нас нет секретов друг от друга, — добавил дребезжащим
голосом Фуркат Низами, — мы здесь все, как одна семья.
— Но в семье не без урода, — мрачно заметил Оленев. — Не
нужно так говорить, уважаемый Фуркат Низами. Мы ведь до сих пор ничего не
знаем.
— И вы так не говорите, — попросил Фуркат Низами. — Почему у
нас должен был появиться такой «урод»? Может быть, кто-то сумел ловко залезть и
все украсть.
— Как вы не понимаете, что эти рукописи взял кто-то из
наших, — начал нервничать Валерий Петрович, — они пропали не только из вашей
комнаты, но и из моего стола. А об этой копии мог знать только кто-то из нас.
Их просто не мог забрать чужой.
— Мы должны сами вычислить его среди нас, — грозно предложил
Кроликов, — я бы отправил всех сотрудников на проверку. Через «детектор лжи».
Пусть всех проверят, и мы выясним, кто из нас говорит неправду.
— Я бы не хотела, чтобы меня так проверяли, — сразу сказала
Сундукова.
— И я, — с вызовом заявил Кустицын, — значит, мне здесь не
доверяют.
— И я бы не стала проходить проверку, — подтвердила Убаева,
— у вас всегда какие-то дикие предложения, Георгий. Так нельзя. Здесь
издательство, а не колония и не зона. Нужно понимать разницу.
— Я все понимаю, — отмахнулся Кроликов, — но рукописи
пропали, и неизвестный нам убийца ходит на свободе. А если он зарежет еще
какую-нибудь женщину? Кто за это будет отвечать?
Раздался телефонный звонок. Дронго взглянул на аппарат. Это
был Вейдеманис. Дронго извинился и вышел в коридор.
— Что случилось? — спросил он. — Что-нибудь нашел?
— Пока ничего. Но сюда позвонили из прокуратуры и сказали,
что завтра приедут их сотрудники на проверку. Мне как раз сейчас сказали об
этом в отделе кадров.
— Тогда постарайся закончить сегодня. Столярова вызвали в
прокуратуру, очевидно, там тоже обратили внимание на непонятные совпадения в
Саратове. И сейчас решили проверить. Возможно, нашелся умный следователь. У
тебя есть что-нибудь?
— Пока ничего. Обычные биографии. У всех нормальные семьи,
нормальные родители. Во всяком случае, о возможных отклонениях в их
писательских анкетах ничего не сказано. Хотя читать интересно. Особенно
рекомендации, которые им давали. Просто ода новым творцам. Очень интересно.
— Читай, читай. Тебе будет полезно. Узнаешь много нового о
современных литераторах.
Дронго убрал телефон. Посмотрел в конец коридора. «Итак,
Столяров и Сидорин приехать не захотели. Или не смогли? В любом случае, это
говорит в их пользу. Если бы кто-то из них забрал эти рукописи, он бы сделал
все, чтобы оказаться здесь в тот момент, когда приедет эксперт. Воеводова пока
оставим в покое. Остальные собрались здесь. Все четыре редактора, Фуркат
Низами, который явно не хотел приходить, сам Оленев, хамоватый Передергин и
брутальный Кроликов. И еще секретарь Нина Константиновна. Нужно пройти по
коридору и побеседовать с ней, пока не приехал Столяров».
